Жуть вампирская - Алексей Лисаченко Страница 10

Жил-был на свете мальчик Миша. Любил маму, папу, Новый год и мороженое – как все нормальные дети. А ещё любил полениться, покапризничать, и не любил кушать. Садится, бывало, за стол завтракать, а там глядь – уже и ужин. Проковырялся.

Как бы мама ни старалась, какие бы вкусные блюда ни готовила – ни разу их Миша до конца не доедал. Конечно, если доел, это же придётся за собой тарелку со стола убирать, а то ещё и мыть. Нашли дурака!

Пробовали с ним мама и папа поговорить по-хорошему. Что в лоб, что по лбу – как горох об стену.

Мама ему:

– Кушай, Мишенька! – а Миша в ответ:

– Ррр! – и дверь своей комнаты перед маминым носом захлопывает.

Папа ему:

– Вот дождёшься, выпорю! – а Миша в ответ:

– А я твой ремень спрячу, не найдёшь!

Так ни разу и не выпороли.

Вот как-то вечером сел Миша ужин мучить. Котлеты расковырял, салат с компотом перемешал, а из макарон начал город строить: белые стены, высокие башни, вокруг ров с соусом. Час ужинает, второй ужинает, время идёт, в тарелке растёт. Утомился. Тарелку отодвинул, голову на руки положил – да и задремал.

И приснилось Мише, будто бы оказался он не абы где, а у себя самого в голове. Это только учёные дяденьки в очках думают, что в голове у человека какой-то там мозг. На самом деле – Миша вам подтвердит – у каждого человека там маленький городок. И у каждого этот городок на особицу. У одного белый, чистый, у другого всё грязью заляпано, хламом завалено, как старый чердак. У кого-то весь город из кривых узеньких улочек, заблудиться проще простого – а у кого-то единственный проспект, как аэродром широкий, дома в два ряда – и больше нет ничего. Один городок стенами каменными огорожен, чтобы свои мысли не разбежались, другой – чтобы чужие внутрь не пробрались, а третий вовсе без стен обходится, всем ветрам открыт. Где-то мыслей шумная толпа, а где-то и одну мысль встретить – большая удача. Люди разные – и городки у них разные. У некоторых, говорят, даже море под стенами плещется и окна прямиком на другие галактики выходят – может, и правда.

Вот стоит Миша посреди своего городка и вокруг озирается: стены белые, башни высокие – макароны сильно напоминают. По улицам мысли туда-сюда ходят не спеша – вялые какие-то, сонные. Улицы все к центральной площади сходятся, а на площади – дворец. Только приблизился Миша к дворцу, как пришла какая-то мысль в богатых одеждах, взяла его за руку и внутрь повела. Видит Миша: сидит во дворце на троне царь Каприз, а перед ним золотое блюдо с макаронами. Царь котлету серебряной вилочкой ковырнёт – и прочь отбрасывает, макароны поворошит – и отодвигает.

– Не хочу, – говорит, – макароны с котлетами. Подать мне сюда пиццу с ананасами!

Увидел царь Мишу и давай его расспрашивать: кто таков да откуда взялся?

– Я мальчик, – говорит Миша, – меня Миша зовут.

– Врун ты, мальчик! – говорит царь, – это наш город так называется, «Миша». Мальчика так звать не могут.

Рассказал ему Миша про город в голове, про маму, про макароны – да только царь ни единому слову не поверил. Засмеялся, развеселился, в ладоши захлопал:

– Складно врёшь! Нравишься ты мне, мальчик. Слушайте все мой царский каприз: хочу выдать за этого мальчика свою дочку. Две их у меня, мальчик, и обе любимые. Так что выбирай любую: хочешь – Лень, а хочешь – Ложь.

– Нет, – говорит Миша, – на Лени я жениться не могу, она старая. Мама всегда говорит, что лень раньше меня родилась. А на Лжи – не хочу. Да и рано мне жениться, я ещё маленький.

Завизжал Каприз, ногами затопал:

– Ах ты неблагодарный, – кричит, – вот я тебя проучу за твою глупость!

Тут вбежала в зал Глупость:

– Звали, Ваше Величество?

– Забери, Глупость, этого мальчишку в темницу, – сказал царь, – пусть там посидит без еды, без воды и с тараканами – авось одумается.

Посадили Мишу в тёмный подвал за толстую решётку. Вот привыкли глаза к темноте, смотрит мальчик – не один он в царской тюрьме. Сидит в уголочке чахлый старичок: худенький, бледненький – сразу видно, давно здесь.

– Здравствуйте, дедушка, – говорит Миша, – а вы кто и почему тут оказались?

– Я, – отвечает старичок, – Аппетит. Брошен сюда по царскому капризу. Да тут ещё много всякого народу.

И рассказал Аппетит Мише, что царь Каприз – самозванец. Явился невесть откуда, трон захватил, а законного правителя вместе со всеми родными и придворными в подвал к тараканам посадил.

Рассердился Миша: это же надо – в его голове без него кто попало своевольничает! Стал ругаться, кричать, решётку трясти – да всё без толку. Устал мальчик и проголодался. А из еды, кроме тараканов, и нет ничего. Уселся он на пол и стал мамины котлеты вспоминать, сочные и ароматные.

Глядь, а дедушка Аппетит уже и не дедушка вовсе – нормальный мужчина средних лет. Сам себя ощупывает и удивляется. Смекнул тут Миша, в чём дело, и давай о всяких вкусных вещах усиленно думать: и о пельменях, и о мороженом, и о блинчиках с творогом. Чем больше он слюнки глотал, тем Аппетит сильнее да здоровее становился. А когда Миша до своего любимого блюда дошёл – маминого супа с чечевицей, встал Аппетит на четвереньки, одежда на нём лопнула, и превратился он в Зверский аппетит, чтобы не сказать – в Волчий голод. Решётку одной лапой выбил и не заметил. Выскочили Миша с Аппетитом в коридор, все камеры открыли, всех узников выпустили – и бегом наверх, в тронный зал. Пробовала было Глупость им путь заслонить, да без толку.

Свергли самозванца. Посадили его в подвал вместе с Ленью, Ложью да Глупостью. Стали думать – кому власть в городе отдать. Без царя в голове нельзя, а законный правитель, Ум, пока мал, не подрос ещё. Предлагали Мише поправить, да он отказался. Тогда решили Совесть пригласить. И невеликий Ум на троне сгодится, если за троном Совесть стоит.

А Миша решил домой возвращаться – и проснулся. Тарелку к себе пододвинул, в одну минуту всё съел и добавки попросил – до того аппетит разыгрался.

С тех пор стал Миша съедать всё, что гвоздями не приколочено – от него на всякий случай даже гвоздодёр прятать начали. Но самое главное – лениться и капризничать перестал, за ум взялся. Потому как если Аппетит без Ума и Совести – так и лопнуть недолго.