Пещера тысячи секретов - Серж Брюссоло

Все началось с того, что я во сне свалилась с кровати. Мне это показалось очень странным, потому что обычно я не так уж сильно ворочаюсь.

Я улеглась обратно в постель, но, поди ж ты, через час опять проснулась от того, что мой нос уткнулся в ковер, а бока ныли от ушибов. Меня опять угораздило скатиться с матраса…

У меня даже мелькнула мысль: «А что, если моя кровать ожила и теперь развлекается тем, что сбрасывает меня на пол, как только я усну?»

От этой мебели никогда не знаешь, чего ожидать, особенно если живешь, как я, в такой стране, где волшебство не считается чем-то особенным.

Я поднялась и пнула матрас ногой, строго воскликнув:

— Эй, кровать, ты что, живая?

Наверно, я выглядела очень глупо. Кровать, естественно, ничего не ответила. Впрочем, даже если бы ответила, я бы все равно ничего не поняла. Интересно, на каком языке разговаривают кровати?

И в этот самый момент я осознала, что весь дом сильно накренился.

Книги одна за другой посыпались с этажерки, ночник, стоявший на тумбочке, опрокинулся и скатился на ковер, остальные предметы обстановки съехали в левый угол комнаты. Создавалось впечатление, что я вдруг оказалась на корабле, который терпит крушение.

Это меня встревожило.

Я тут же вышла в коридор, чтобы спуститься на первый этаж. Снизу, из кухни, до меня донесся звон тарелок, разбивающихся о плиточный пол. Дверцы серванта и кухонных шкафчиков распахнулись, вся посуда из них вывалилась. Пол наклонился так круто, что я не смогла устоять на ногах и упала.

«Наверное, землетрясение», — подумала я. Проблема была в том, что в нашем районе никогда не случалось землетрясений.

По всему дому шкафы и комоды продолжали распахиваться, извергая сложенную в них одежду, обувь… в общем, все, что в них обычно напихивают. В итоге образовалась огромная куча вещей, в которой я беспомощно барахталась. Сначала меня чуть не пришибло падающей с полки кастрюлей, потом я едва увернулась, чтобы в глаз мне не воткнулась вилка. Наконец, меня едва не задавило съехавшим в сторону холодильником. Я чувствовала себя матадором, на которого ринулся взбесившийся бык!

Я просто не знала, что делать.

Когда все, что могло упасть, упало, воцарилась тишина, и в этой тишине отчетливо прозвучал стук в дверь. Я открыла; на пороге стояла моя подруга Поппи в своем вечном красном пальто поверх малиновой пижамы.

— Эй! Что это за кавардак? — спросила я у нее. — У меня весь дом встал вверх дном… А твой как?

— Да тут не только дома повалились, — отозвалась Поппи. — Вся страна опрокинулась набок. Только погляди вокруг!

Я осторожно выбралась в сад. Она была права. Устоять на ногах стоило большого труда. Там, где еще вчера была равнина, поверхность земли сильно накренилась, как будто нашу деревню построили на крутом склоне горы. Привычный пейзаж превратился в слаломную трассу.

Мне пришлось ухватиться за ствол дерева, чтобы не скатиться под уклон.

— Вот дьявольщина! — пробурчала я. — Что еще за бред?

— Я слышала какой-то сильный грохот, — пояснила Поппи, — а потом вдруг хрясь! Земля начала наклоняться. Горка, кстати, получилась отличная. Зимой здорово будет кататься на санках и на лыжах.

Гм-м… Я не разделяла ее оптимизма. Что-то мне подсказывало, что все происходящее — не более чем предвестие настоящей катастрофы.

— Ладно, пойду обратно, посплю, — хмыкнула Поппи, — утро вечера мудренее.

И она потопала домой.

Поппи не из тех, кто принимает неприятности близко к сердцу, ей все кажется забавным. Это одно из ее главных достоинств, но иногда оно оборачивается крупным недостатком, потому что она часто не замечает приближения реальной опасности.

Я вернулась к себе. Из-за того, что весь дом сильно накренился, подъем по лестнице превратился в настоящее альпинистское восхождение. Мне пришлось карабкаться вверх, хватаясь за перила, отчего я чувствовала себя почти скалолазом. Наверное, мне стоило бы остаться внизу, но вся моя одежда находилась на втором этаже. Не могла же я вечно расхаживать в пижаме!

К тому же мне хотелось отыскать волшебный чемоданчик и потребовать у него разъяснений происходящим событиям; но увы, повсюду царил такой беспорядок, что мне никак не удавалось его нащупать. Все смешалось в одну кучу: одежда, книги, матрасы, подушки и мебель, как будто какая-то сумасшедшая семейка, готовясь к переезду, свалила в общую груду все содержимое дома, не пытаясь придерживаться хотя бы элементарного порядка. У меня мелькнула мысль, что мои родители принялись бы рвать на себе волосы при виде подобного ералаша!

Утомившись, я свернулась калачиком в углу, подсунув под голову так кстати подвернувшуюся подушку и накрывшись теплым пледом. Пожалуй, это было даже здорово: окружающая меня свалка вещей превратилась как бы в огромное гнездо, внутри которого я угрелась, как птенчик. В конце концов я уснула.

Поппи разбудила меня на рассвете. Ее голос звучал очень возбужденно.

— Скорее, смотри! Смотри же! — твердила она. — Это же полный бред!

Я торопливо оделась в то, что нашла (пришлось смириться с тем, что носки оказались разного цвета…), и сползла на первый этаж, цепляясь за перила лестницы.

При свете солнца обстановка снаружи выглядела ничуть не лучше. Все заваливалось набок. Абсолютно все. Любой, высунувшийся на улицу, оказывался на грани потери равновесия и рисковал кубарем скатиться с бесконечного склона, как шарик, пущенный по покатому желобу.

— Класс! — восхитилась Поппи.

Я огляделась. Яблоки, попадавшие с деревьев, катились вниз… За ними следовали садовые тележки… и даже коровы, которые неуклюже скользили, увлекаемые вниз собственным весом. Сколько бы они ни пытались упираться всеми четырьмя ногами и тормозить копытами — все было напрасно. Неумолимый закон всемирного тяготения [1]вынуждал их продолжать движение по наклонной плоскости. И я была близка к тому, чтобы последовать их примеру…

— Что-то мне это не нравится, — пробормотала я. — А что там, внизу? А? Об этом ты подумала?

Поппи только пожала плечами.

— Я сделаю себе доску на колесиках, — деловито сообщила она, — усядусь на нее и покачусь на самый край света. По-моему, просто гениально.

— Ага, если только на пути тебе не попадется какое-нибудь препятствие!

Ее легкомыслие начало меня раздражать.

Я прикинула, что если земля накренится хотя бы еще немного, удержаться на ногах будет невозможно. Придется ползать на четвереньках, чтобы не покатиться кубарем вниз.