Дочь палача и черный монах - Оливер Петч Страница 99

Приглушенные голоса за дверью становились все громче и громче, пока вдруг не смолкли. Симон затаил дыхание. Он уверен был, что слышал голос настоятеля Боненмайра. Что, если они добрались по тайному проходу до часовни Святого Иоанна? Но лекарю показалось, что они шли гораздо дольше… Он утратил всякую способность ориентироваться. Приложив палец к губам, он велел девушкам притихнуть. Через некоторое время до них начали доноситься удары кирки. По ту сторону двери кто-то, судя по всему, долбил стену.

Симон осторожно толкнул дверь. Вопреки ожиданиям, покрытая зелеными пятнами створка немного приоткрылась и затем застряла. Лекарь заглянул в щель, но не смог ничего разглядеть, кроме нескольких бесформенных обломков, которые загораживали обзор. Симон налег плечом на низкую дверь, она заскрипела и стала понемногу поддаваться. Удары с той стороны не прекратились. Теперь Симон вполне отчетливо слышал голос настоятеля.

– Быстрее, быстрее! Там проход! Давай же, осел проклятый!

Откуда-то сверху вдруг послышался оглушительный грохот. Что-то большое и тяжелое, должно быть, опрокинулось на пол в комнате над ними. Голос Боненмайра умолк на мгновение, а затем загремел еще громче:

– По мне, так пусть там хоть небо на землю падает. Нас это сейчас не должно волновать. Ломай дальше!

Наконец щель стала настолько широкой, что Симон и его спутницы могли в нее протиснуться. Недалеко от двери стояла старая полка, за которой они и спрятались. Оглядевшись по сторонам, лекарь насторожился. В ящиках грудились маски с крючковатыми носами, пыльные парики, искусственные бороды и изъеденные молью одежды. Рядом с полкой Симон обнаружил необычное устройство, какого прежде он никогда не видел. К маленькой тележке крепилась на веревке перевернутая набок бочка, из которой торчал рычаг. Сама бочка была обернута в полотно. Симон потер глаза. Куда же они попали? Уж точно не в часовню Святого Иоанна. Или все-таки в нее?..

Лекарь осторожно выглянул из-за полки. Взору его открылось заваленное всяким хламом подземелье, посреди потолка зияло небольшое отверстие, из которого свисали натянутые веревки, которые спускались к деревянной платформе на полу. В углу Симон разглядел одного из монахов из библиотеки. Тот колотил киркой по надгробной плите, а рядом стоял Августин Боненмайр и торопливо сгребал обломки в сторону. Когда отверстие стало достаточно большим, настоятель подобрал рясу и влез в него.

– Дай сюда факел, быстрее!

Монах протянул Боненмайру факел, и всего через пару мгновений из-за плиты раздался крик:

– Пресвятая Богородица, мы нашли его! Мы действительно его нашли!

Боненмайр зашелся в истерическом смехе. Брат Лотар, сгорая от любопытства, полез вслед за своим настоятелем. Когда монах скрылся в отверстии, Симон подал знак своим спутницам, и они все вместе подкрались к разбитой плите. Сантиметр за сантиметром лекарь стал пододвигаться к краю отверстия.

Наконец он отважился заглянуть внутрь.

Стиснув кинжал в зубах, брат Натанаэль выбрался из люка на сцену и только теперь понял, что забыл внизу факел. Он выругался: в зрительном зале было темнее, чем у дьявола в заднице! У брата Йоханнеса остался при себе светильник, но он пропал – а вместе с ними и его хозяин.

– Брат Йоханнес! – прокричал Натанаэль. – Ты здесь?

Голос его разнесся под высокими сводами, но ему никто не ответил.

Натанаэль припомнил, что перед спуском в подвал видел подсвечники в нишах возле сцены. Почти вслепую он начал пробираться в ту сторону и нашарил рукой бронзовый канделябр. Негнущимися от мороза пальцами монах достал из-под рясы огниво, которое всегда носил при себе, и зажег пять свечей. Это потребовало некоторого времени, зато теперь он, пусть и смутно, но мог разглядеть сцену и зрительный зал. Брата Йоханнеса нигде не было видно.

С подсвечником в руке Натанаэль пересек сцену и остановился возле небрежно скомканного занавеса. Он собрался уже спуститься по лестнице в оркестровую яму, но вдруг заметил, как на полу что-то блеснуло. Монах наклонил немного подсвечник и разглядел небольшую лужу, растекавшуюся от края материи.

То была кровь.

– Что, черт возьми…

Натанаэль откинул в сторону занавес и увидел брата Йоханнеса, словно кукла, лежавшего с разбитым лицом под кучей тряпья. Послушник слабо постанывал, кровь текла у него из носа и раны на затылке, где уже вскочила порядочная шишка. Натанаэль осмотрел рану, а затем злобно пихнул монаха в бок. Ничего страшного; помается несколько дней головой, но выживет. Сейчас в первую очередь следовало выяснить, кто их преследовал.

– Поднимайся. И скажи, кто…

В это мгновение что-то тонко зажужжало, настолько тихо, что непривычный человек и не услышал бы. Однако Натанаэль пережил полдюжины покушений в испанских провинциях не для того, чтобы кто-нибудь прикончил его в театре захолустного Пфаффенвинкеля. Он мощным прыжком сорвался с места и успел отскочить, прежде чем его накрыло занавесом, рухнувшим с потолка. Тяжелый сверток с грохотом ударился о сцену и похоронил под собой канделябр, свечи и голову брата Йоханнеса. Стоны послушника резко оборвались.