Грехи волка - Энн Перри Страница 94

Лэттерли внезапно ощутила нелепую, беспричинную боль. Со стороны Уильяма это было некрасиво. Он словно упрекал ее за то, что дело осталось нерешенным. Она была напугана, и ей стоило невероятных усилий сдерживать слезы. Теперь, когда худшая опасность осталась позади, смешанное чувство облегчения, растерянности и не прошедшего еще возбуждения было для девушки почти непереносимым. Ей хотелось остаться одной, чтобы иметь возможность наконец перестать притворяться и совершенно не заботиться о том, что подумают о ней люди. И в то же время она испытывала потребность в общении, мечтала о том, чтобы кто-нибудь крепко обнял ее, прижал к себе и долго не отпускал. Ей было необходимо ощущать чье-то тепло, слышать чье-то дыхание и биение сердца, чувствовать человеческую ласку. Она вовсе не собиралась ссориться, тем более с Монком.

Но именно собственная беззащитность заставила Эстер разозлиться на него.

– Не понимаю, чем вы так огорчены! – огрызнулась она. – Никто вас ни в чем не упрекает, разве что в некомпетентности! Но за это вас не повесят! – Она обернулась к Калландре. – Я тоже собираюсь остаться. Ради самой себя и ради других я должна выяснить, кто убил Мэри Фэррелайн. В сущности…

– Не говорите ерунды! – перебил ее детектив. – Вы здесь ничем не поможете, зато легко можете стать помехой.

– Кому? – поинтересовалась медсестра. Злость заглушала терзавшее ее чувство страха и одиночества. – Вам? Судя по вашим собственным признаниям, вы будете рады любой помощи, какая только подвернется. Вы же только что сказали, что не знаете, кто это сделал – Байярд Макайвор или Кеннет. Я была хотя бы знакома с Мэри, а вы – нет.

Монк вскинул брови:

– А чем это может помочь? Разве она сказала что-то важное, о чем вы до сих пор мне не говорили, дожидаясь этой минуты?

– Что за глупости! – вспыхнула Эстер. – Разуме-ется…

– От этих разговоров наше дело не сдвинется, – прервал ее старший Рэтбоун. – Мы, если можно так выразиться, слегка поупражнялись в логике и дали выход эмоциям. Вполне естественно, что после столь тяжелых испытаний мы несколько снисходительны к самим себе, но это не поможет нам выяснить, кто же виноват в смерти миссис Фэррелайн. Может быть, отправимся спать, отложив продолжение споров до утра?

– Прекрасная мысль. – Калландра встала. – Все мы слишком устали, чтобы что-то обсуждать.

– Здесь нечего обсуждать, – раздраженно возразил Уильям. – Я вернусь в дом Фэррелайнов и продолжу свои поиски.

– И как вы это объясните? – скривился Оливер. – Вряд ли они сочтут простительным любопытство частного лица.

Детектив посмотрел на него с отвращением.

– Они в данный момент в очень уязвимом положении, – медленно и нарочито терпеливо заговорил он. – Теперь все понимают, что один из членов этой семьи виновен. Они начнут показывать друг на друга пальцем. Мне будет нетрудно убедить хотя бы одного из них, что он заинтересован в моем содействии.

Брови Оливера взметнулись:

– Хотя бы одного? А вы рассчитываете работать на нескольких? Любопытная сложится ситуация, мягко говоря!

– Ну, ладно, пусть одного, – неохотно уступил Монк. – Я убежден, что Айлиш невиновна, а она будет счастлива доказать, что и Макайвор ни при чем, поскольку влюблена в него. Не исключаю, что она предпочтет его своему брату, если будет поставлена перед выбором.

– Предварительно вами подготовленным? – прищурился адвокат.

– Как вы проницательны!

– Не особенно. Просто ваши намерения слишком очевидны.

Сыщик открыл было рот для ответного выпада.

– Уильям! – вмешалась в их спор леди Дэвьет. – Я буду вам очень признательна, если вы уйдете. Отправитесь ли вы в свою комнату на Грассмаркет или куда-то еще – это ваше дело, но нет сомнений, что вам необходимо как следует выспаться. – Она бросила выразительный взгляд на Генри. – Уверена, что вы хотите отдохнуть, как и я. Доброй ночи, мистер Рэтбоун. В эти трудные дни вы были для меня прекрасной поддержкой, и я вам бесконечно признательна. Надеюсь, мы и в Лондоне останемся друзьями.

– Всегда к вашим услугам, мэм, – отозвался тот с улыбкой, от которой его лицо сразу потеплело. – Доброй ночи. Пойдем, Оливер. Мы слишком засиделись.

– Доброй ночи, леди Калландра, – вежливо попрощался Рэтбоун-младший. Не взглянув на Монка, он повернулся к Эстер, и глаза его вдруг подобрели. Гнев угас, уступив место откровенной нежности. – Доброй ночи, дорогая. Главное, что вы теперь свободны, а какой-нибудь выход мы найдем. Больше вас никто не обидит.

– Спасибо, – ответила девушка, и голос ее дрогнул от внезапно нахлынувших чувств. – Я знаю, сколько вы уже для меня сделали, и глубоко вам признательна. Не могу выразить…

– И не нужно, – перебил юрист. – Отдыхайте. О том, что делать дальше, мы успеем подумать завтра.

Эстер глубоко вздохнула:

– Доброй ночи.

Оливер улыбнулся и направился к дверям. За ним, тоже улыбнувшись мисс Лэттерли, молча последовал его отец.

Детектив, нахмурившись, некоторое время стоял в нерешительности, но потом, словно найдя наиболее уместные слова, произнес:

– Доброй ночи, Эстер, доброй ночи, леди Калландра.

Только когда за ним уже закрылась дверь, медсестра сообразила, что это – первый случай на ее памяти, когда Уильям назвал ее по имени. В его устах оно прозвучало совсем непривычно, и теперь девушка разрывалась между чувством облегчения от его ухода и желанием, чтобы он остался. Смешно! Она сейчас слишком устала и измучена, чтобы что-нибудь чувствовать.

– Если не возражаете, я пойду спать, – обратилась она к своей подруге. – Наверное, я действительно…

– Вымоталась, – мягко закончила леди Дэвьет. – Разумеется, дорогая. Я распоряжусь, чтобы хозяйка прислала нам обеим горячего молока и немного бренди. Похоже, я нуждаюсь в нем не меньше тебя. Теперь могу признаться: я смертельно боялась потерять лучшего друга и сейчас испытываю ни с чем не сравнимое чувство облегчения. Я совершенно засыпаю. – Она протянула Эстер руку, и та, не раздумывая, бросилась ей на шею. Так они и стояли, прижавшись друг к другу, пока в дверь не постучала хозяйка.

На следующее утро всем было слегка неловко за проявленную накануне несдержанность. О случившемся предпочли не вспоминать. Генри Рэтбоун отправился обратно в Лондон, перед отъездом на минуту заглянув к Эстер, хотя ему было трудно подобрать подходящие слова для разговора с ней. Впрочем, это не имело никакого значения: все было понятно и без слов.

Калландра тоже уехала, предварительно убедившись, что больше ничем не может быть полезна.

Оливер Рэтбоун заявил, что ему необходимо еще раз посоветоваться с Аргайлом и что он, без сомнения, успеет повидаться с Монком и Лэттерли до своего отъезда в Лондон, где его, естественно, уже ждали другие дела. Он ни слова не сказал Уильяму о его намерениях, касающихся обитателей Эйнслай-плейс, и улучил всего лишь минуту для беседы с Эстер, достаточно, впрочем, формальной. Та еще раз поблагодарила адвоката за участие в ее судьбе, но Рэтбоун в ответ так посмотрел на нее, что она не стала развивать эту тему.