Фан-клуб - Ирвин Уоллес Страница 94

Голос Скай Хаббарда продолжал:

«Случай 1926 года, о котором упоминал офицер, когда Департамент полиции оказался национальным посмешищем, касается известной евангелистки Эйми Семпл Макферсон. Сестра Эйми пошла купаться в Оушен-Парк, что в Калифорнии, и не вернулась к своей машине. Она исчезла 28 мая 1926 года. Лос-Анджелесская полиция занялась этим делом и объявила общенациональный розыск. Затем, через месяц, в Храм Ангела была доставлена записка, где сообщалось, что сестра Эйми была похищена, ее держат в плену на Юго-Западе и отпустят в обмен на полмиллиона долларов. На следующий день Эйми Семпл Макферсон была найдена в пустыне Аризоны, неподалеку от Дугласа. Она заявила, что около месяца ее держали в хижине под замком, она бежала через окно и несколько часов шла через пустыню. Однако полицейские засомневались. Ее одежда была в полном порядке, кожа не загорела, туфли как новые. Против нее окружной прокурор собирался возбудить дело, но влиятельным шишкам, среди которых был Уильям Рэндолф Херст, удалось замять дело. Позже случайно узнали, что сестра Эйми сбежала с некиим Кеннетом Ормистоном, работником ее радиостанции, на тайную любовную прогулку».

Ярость Шэрон Филдс теперь была направлена на лос-анджелесскую полицию, посмевшую сравнить ее с какой-то бабой Макферсон.

«В свете этого незабываемого случая можно понять, почему наша полиция не стремится снова стать общенациональным посмешищем. Согласно нашему источнику, Бюро розыска начнет действовать, только если сотрудники предъявят доказательства того, что ее увезли против ее воли, или свидетельства о каких-либо грязных махинациях. Чтобы получить комментарий от ближайшего окружения Шэрон Филдс, я посетил ее личного управляющего Феликса Зигмана в его офисе на Беверли Хиллз. Не вдаваясь в детали, мистер Зигман признал, что он не знает местонахождения актрисы, но он решительно отрицает, что об этом уведомлял Департамент полиции. Вот еще одно эксклюзивное интервью для службы Новостей Скай Хаббарда — заявление мистера Зигмана, сделанное нашему репортеру».

Шэрон ждала, затаив дыхание, и затем услышала знакомый, такой успокоительный для нее даже сейчас голос:

«Ну да, это правда, что я не имел контакта с мисс Филдс начиная с середины этой недели, но само по себе это не необычно. Мисс Филдс много работала в последнее время и говорила мне, что находится почти на грани истощения. Хотя она и заказала билет на Лондон, но весьма вероятно, она сочла такое долгое путешествие чересчур утомительным в ее теперешнем состоянии. Она, вероятно, решила, поддавшись мгновенному импульсу, инкогнито отдохнуть несколько дней на каком-либо близлежащем курорте. Никто из нас, близко знающих ее людей, не тревожится. Она уезжала на такие тайные каникулы и раньше. Могу вас заверить, что никто из нас не уведомлял полицию. Мы уверены, что она в безопасности и скоро даст нам о себе знать, вероятно к концу недели. Это все, что я могу сказать, мистер Хаббард. Это буря в стакане воды».

Телевизор в соседней комнате выключили, за этим последовали торжествующие вопли. Один кричал: «Ты слышал? Ты слышал?» Другой каркал: «Мы свободны! Никто не знает, что случилось!» А кто-то отвечал: «Ты прав! Мы добились этого! Теперь не о чем беспокоиться!»

Шэрон Филдс утопила голову в подушке. Ей хотелось рыдать, но слез уже не осталось.

Через некоторое время она глядела в потолок и лежала как труп. Ничего удивительного, сказала она себе. Она знала, что Нелли и Феликс вряд ли пойдут в полицию, а даже если и пойдут, то полиция вряд ли всерьез воспримет их заявление.

И все же, вопреки здравому смыслу, Шэрон позволила себе сохранить хотя бы маленькую надежду. Это было вполне понятно. Это нормально. Даже Шекспир говорил, что у несчастных нет другого лекарства, кроме надежды. В ее бедственном положении она использовала самообман, надеясь, что это лекарство сработает.

Теперь крошечный огонек, горевший для нее в пространстве мысли, потух.

Она никогда не чувствовала себя более потерянной или испуганной.

Услышав скрип пола в коридоре, она насторожилась.

Она услышала, как Продавец обращается к кому-то:

— Эй вы, куклы, кто из вас оставил дверь открытой?

Инстинкт предупредил ее: они не должны знать, что она что-либо слышала, как их разговор, так и телепередачу. Она притворилась спящей.

Теперь слышалось два голоса, и они приближались. Один принадлежал Продавцу, другой — Злодею. Очевидно, они смотрели на нее через щель.

Злодей говорил:

— Гос-по-ди, кто это так оставил дверь? Она могла услышать, как мы разговариваем, пользуясь именами.

Продавец уверял его:

— Она крепко спит, так что все в порядке.

— Ну так, черт побери, давай будем осторожнее.

Дверь плотно прикрыли. Шаги удалились.

Шэрон открыла глаза.

Ее мышление было теперь широко открыто всему — миру, ее ситуации, необходимости изобрести надежду, когда надежды не существует. Она постаралась вспомнить, о чем она думала перед сном. Да. О необходимости самой что-то сделать для себя. Если внешний мир был слеп по отношению к ее беде, то есть только один человек на земле, который может заставить мир увидеть правду о том, что с ней действительно случилось. Один человек.

Это было ее делом. И никого больше. Это было делом Шэрон Филдс, сказала она себе, — позаботиться о том, чтобы Шэрон Филдс была спасена.

Что же может быть сделано, учитывая ее ограниченные возможности?

Ответы, варианты. Она искала их. С возобновленными усилиями, с навязчивым внутренним стремлением победить этих четырех монстров, она обнаружила, что может мыслить невероятно ясно, холодно, логично, перебирая различные подходы к делу.

Один факт был неопровержим. Какой бы потерянной она себя ни чувствовала, какой бы покинутой ни была, она была не одна. Она была с четырьмя другими людьми, которые имели связи с внешним миром. Значит у нее есть люди, с которыми или через которых можно общаться, и их, может быть, удастся обхитрить и сделать проводниками к внешнему миру.

Но как их можно использовать?

Затем до нее дошло — мгновенное воспоминание о прошедших годах — что она множество раз задавала себе точно такой же вопрос во время ее долгой одиссеи от Нью-Йорка до Голливуда. Как можно использовать этого мужчину, того мужчину, этот контакт, другой контакт?

В прошлом она всегда находила средства. Оглядываясь назад, прогоняя в своей памяти свои отношения с другими мужчинами, — не отличающимися от этих мужчин по правде говоря, такими же низкими, такими же грубыми, такими же свиньями, — она вспоминала, как использовала этих других и манипулировала ими в своем восхождении к различным степеням свободы. По сути дела, с определенной точки зрения тогда перед ней стояли более сложные задачи, чем сейчас, потому что мужчины, которыми она манипулировала, были изощреннее, коварнее, умнее. И все же она преуспела. Она преодолела их. Она выискала их слабости, сыграла на них, использовала мужчин, как они использовали ее.