999. Последний хранитель - Карло А. Мартильи Страница 93

Длинный подъем укрепил его силы. Он уже привык к диким лесным пейзажам вокруг Камальдоли и теперь наслаждался видом равнины, расстилавшейся внизу, с рассыпанными по ней группами домиков, и веселой деловитостью на лицах попадавшихся навстречу людей.

Как получилось, что этот доброжелательный, ироничный и сдержанный народ повелся на глупые символы и призывы к войне и к смерти? Ведь даже миролюбивый «Коррьере» поместил на первой странице гигантское фото: сотни тысяч человек рукоплещут дуче, который провозглашает победу над Албанией. Да большинство из них даже не знают, где находится эта страна. Газета триумфально заявляла, что победа оплачена всего двенадцатью жизнями. И одной было бы слишком много.

Дверь ему открыла монахиня.

— Вы…

— Доктор де Мола, сестра. Меня вызвали для консультации.

— Да будет вам, это я звонила. Пойдемте, Елена ждет. Может быть, — прибавила монахиня, понизив голос, — она хочет увидеть вас и умереть спокойно.

Де Мола молча вошел в комнату. Окно было прикрыто, и внутри царил странный запах — и жизни, и смерти одновременно. На кровати, закрыв глаза, лежала женщина. Черты ее лица, когда-то красивые, были искажены долгой болезнью. Но его поразила колыбель, стоящая возле постели. Он с любопытством подошел и увидел ребенка, который двигал ручками и ножками. Его глазки, все еще водянистые, уже обрели выражение.

— Возьмите мальчика на руки. Он любит, когда его качают, — сказала женщина.

Джакомо заметил, что болезнь сделала этот голос совсем детским. Он не привык держать на руках младенцев и чувствовал себя смущенно и неловко. Ему показалось, что ребенок ничего не весит.

— Снимите чепчик, пожалуйста, и взгляните.

Де Мола осторожно снял чепчик с головки ребенка, и по спине у него прошла дрожь. Он прижал мальчика к груди и закрыл глаза.

— Да, — еле слышно сказала Елена. — Я верила, что вы его узнаете. Когда я увидела этот рыжий чубчик, то сразу поняла, кто его отец. Я знала, что вам будет приятно посмотреть на сына Джованни. Он вас очень любил…

Приступ кашля не дал Елене закончить фразу. Джакомо бережно поцеловал ребенка в лобик и положил в колыбель. Потом подошел к кровати.

— Вы знаете, где он?

В его мягком, низком голосе не чувствовалось никакой злобы.

— Нет. Я бы тоже хотела знать, жив ли Джованни, где он и ненавидит ли меня за все, что я сделала. И не только ему. — Елена взяла де Мола за руку. — Обещайте мне. Я знаю, вы добрый и справедливый человек. Я всего этого не стою, но я за все заплатила. Ребенок дал мне смысл жизни. Теперь он ее отнимает. Это справедливо.

— Я сделаю все возможное.

— Этого недостаточно! — сказала она, пытаясь приподняться, но у нее ничего не получилось. — Это не для меня, это для него.

— Я обещаю, что бы там ни было.

— Вы должны найти Джованни и, если он жив, отдать ему моего сына, нашего сына.

Джакомо сжал ей руку и кивнул.

— Если же его нет в живых или вам не удастся его найти, обещайте, что позаботитесь о ребенке. Сегодня утром его окрестили. Мальчика зовут Джакомо, как вас.

Сколько же времени он не плакал? По щекам де Мола текли слезы, но он чувствовал, что внутри появляются новые силы и зарождается новая надежда.

— Джакомо не будет расти без отца, — медленно произнес хранитель охрипшим голосом.

Де Мола склонился к Елене. Губы его обожгло, когда он коснулся ими ее лба. Она улыбнулась и попросила принести ей ребенка. Он бережно положил мальчика ей на грудь и, уходя, бросил последний взгляд на мать и новорожденного.

В этот момент окно пересек огненный шар, похожий на метеорит. В комнате присутствовала Великая Мать.