Книга воздуха и теней - Майкл Грубер Страница 91

В конце концов полиция отбыла. Стрельбу они могли с чистой совестью повесить на двух гангстеров, а арестовать кого-нибудь еще, не задев при этом чувств вдовы и сына героического копа, не представлялось возможным. Мэри Пег обвела взглядом свою разгромленную гостиную и расплакалась. Я тоже, совершенно постыдным образом. Клим обнял ее, зашептал на ухо что-то утешительное, а Омар точно так же поступил со мной. Оказывается, он ждал в «линкольне», когда внезапно появился внедорожник, из него выскочили трое вооруженных людей и понеслись к дому. Омар выхватил пистолет, выстрелил им вслед, но тут водитель пальнул в него. Омар нырнул за машину и сделал ответный выстрел. Потом подъехал катафалк, и Клим принял участие в стычке. Замечательно, что никто из них троих не пострадал. Это лишний раз доказывает, насколько несерьезно рассматривать пистолет как орудие убийства — разве что по случайности или с очень близкого расстояния, да еще при условии, что противник безоружен.

Позже заказали пиццу. Мы все сидели вокруг кухонного стола, ели ее и пили красное вино, поздравляя себя с тем, что уцелели. Донна Крозетти ушла, дав своим клиентам совет не разговаривать с полицейскими. Мэри Пег с Альбертом Крозетти немного расслабились и стали вести себя более раскованно и в разговоре, и в отношении спиртного. Мы пили кофе с щедрой добавкой виски. События этого вечера понемногу отступали, и я всего лишь раз ударился в слезы, причем успел ускользнуть в туалет до того, как на меня накатило. Посттравматический стресс — вот как теперь называют то, что чувствуешь, когда убиваешь человека; хотя во многих странах убийство является национальным видом спорта и тысячи людей способны совершить его без малейших угрызений совести, лично я, наверно, не оправлюсь никогда.

Нет, неправда. Вам кажется, что вы никогда не оправитесь, но вы оправляетесь. Я все-таки оправился. Возможно, во мне больше от деда, чем я думал. Пол, по-видимому, тоже оправился, а ведь его карьера убийцы была куда более длинной; однако он говорит, что молится за души тех, кого прикончил в Азии. Не понимаю, что это означает: «молиться за души».

Как бы то ни было, я вернулся из туалета, и никто не обратил внимания на мои покрасневшие глаза. Клим спорил с молодым Крозетти на тему, заинтересовавшую меня. Поляк утверждал, что теперь остался единственный способ остановить эскалацию насилия. Он состоит в том, чтобы пройти по стопам Булстроуда, найти то, что он нашел — если оно существует, — и заполучить его. Как только Вещь окажется у нас в руках и об этом узнает публика, акты насилия станут бессмысленны. С другой стороны, если никакой Вещи нет, требуется убедить в этом плохих парней, что несколько более трудно, но не невозможно. Причем очень важно действовать быстро, не только реагировать для самозащиты, а контролировать игру. Как в шахматах.

Крозетти возражал: нет, соль как раз в том, чтобы не идти дальше, а держаться ближе к дому. Если кто-то пожелает получить бумаги — ради бога, пусть берет. Лично он хочет одного — не иметь никакого отношения к этой истории. Мне стало жаль парня. Я ему сочувствовал — я и сам страстно желал, чтобы ничего этого не было. Но одновременно мне казалось, что Клим прав. Никто из нас не будет в безопасности, пока люди, не отягощенные моралью и имеющие в своем распоряжении вооруженных бандитов, думают, будто в наших руках ниточка, приводящая к Вещи стоимостью в сотни миллионов баксов. Клим полагал, что сумеет позаботиться о Мэри Пег, а копы не спустят глаз с остальных Крозетти, что поубавит прыти русским бандитам. Однако это лишь временное решение проблемы, добавил он. Слух о сокровище расползется в преступном мире; пройдет немного времени, и новый злодей предпримет очередную попытку.

Наконец Крозетти сказал:

— Ладно, допустим, я согласен. И что мне делать? Шататься по Англии? А как насчет денег?

— У тебя есть сбережения, — сказала Мэри Пег.

— Ну да! Я вкалываю, как собака, чтобы накопить денег на кинофакультет. Черт меня побери, если я пущу их на ветер ради безумной идеи.

— Я могла бы снять кое-что со своего счета, — предложила она.

— И жить на одну пенсию? Чушь! Ты и так едва сводишь концы с концами.

— Деньги это не проблема, — сказал я, и они посмотрели на меня так, будто я заявил, что Земля плоская. — Нет, серьезно. У меня их полно. И я буду рад пригласить Альберта в Англию в качестве моего гостя.

Шестое шифрованное письмо (фрагмент 1)

…зачем только вы оказывали мне свои милости? Ведь я пошел против моего короля, но клянусь, мой лорд, на чем пожелаете, что я ничего не понимал, и был предан, и стал изменником через уловки лорда Данбертона.

Теперь насчет того, как меня предали, и теперь я могу надеяться только на милосердие вашего лордства. Через несколько дней после Рождества, так мне кажется, я заметил на улице м-ра Пиготта. Я приветствовал его, но он тайком сделал мне знак, что, мол, мы незнакомы, и пошел дальше. Однако вот уже много недель я ни слова не получал от лорда Д. или хотя бы м-ра Пиготта и мучительно беспокоился, думая, что они должны презирать меня за то, что из-за меня наши замыслы пошли наперекосяк. Я пошел за ним, и около Святого Клемента он свернул к реке и вошел в пивную под названием «Ягненок», низкое, грязное, мрачное здание. Я нашел паренька, что подметал улицы, дал ему тестон, [74]попросил войти внутрь, купить себе эля и сесть как можно ближе к м-ру Пиготту, которого описал, как сумел. А потом выйти и рассказать, что он услышал и с кем тот встречался, если он с кем-то встретится. И если сделаешь все хорошо, сказал я, получишь второй шестипенсовик.

Так я ждал в тени под карнизом, спустя какое-то время парень вышел и рассказал, что мой человек встретился с Гарри Крэббом и Джоном Симпсоном. Они говорили тихо, но он кое-что слышал и видел, как мой человек передал в кошельке деньги. Мы ждали в тени, вскоре вышел м-р Пиготт, а с ним два неприятных человека, у одного носа нет, вместо него кожаный мешочек, а другой с морщинистым черным лицом, но одет с шиком и с длинным желтым плюмажем на шляпе. Парень тайком указал на них, говоря, что встреча была с ними. Не знаешь, что это за люди, спросил я его. И он ответил, что Крэбб, что с фальшивым носом, знаменит тем, что очень любит крабов и часто ест их, а этого Симпсона в округе прозвали Иоанном Крестителем, потому что он крестит в воде Темзы лучше любого епископа, и те, кого он крестит, больше не грешат в этом мире. Понимай так, что он попросту топит их. Я спрашиваю, они там никаких заговоров не затевали? Он говорит: да, я слышал, что артист должен умереть. Симпсон говорит, за десять ангелов как-нибудь уж одного человека сделать ангелом можно, и если хочешь, чтобы твой парень оказался в реке, плати. Твой человек согласился и даже добавил сверх, может, и ты, мой господин, будешь так щедр, как он. Ну, я заплатил ему и ушел с той улицы в страхе, не зная, куда обратиться за помощью.

С тяжестью в сердце я перешел реку и пошел в «Глобус», обдумывая, как быть, но в большой меланхолии. Остальные в труппе заметили это, а никто на свете не любит сплетничать так, как артисты, и в этот день я стал для них приманкой. Один говорит, он влюбился, другой — нет, он узнал, что у него сифилис, и еще один — нет, он проигрался в карты, теперь заложит свой плащ у еврея. И так продолжалось, пока я не швырнул стул в Сэма Гилборна, и вскоре чуть до поножовщины не дошло. Но потом мистер Барбедж и остальные утихомирили нас, говоря, что, если мы не уймемся, они для нашего же блага бросят нас в реку.