Опасно для жизни - Фридрих Незнанский Страница 90

— Ей ведь надо ребенка кормить, — не удержалась Наташа.

— Уже не надо, это уже не ее забота, — усмехнулся Альгерис. — Это я к чему? Казалось бы, образованный человек, грамотный, газеты читает. Вернее, читала. Но поверила, что ей просто за красивые глаза будут бешеные деньги платить. Ну и что? Платили два месяца. А потом в заведении — облава. Нагрянули менты, целая пропасть. Баба заперлась в своем обменнике, сидит — ни гугу. А дальше начинается самое смешное. У меня ключи от ее каморки. Я вхожу, делаю ей знак, чтобы молчала. Эта дура кидается мне на шею. Обнимает… То есть она решила, что я во время облавы только для того и пришел к ней, чтобы слиться в экстазе. — Альгерис рассмеялся. — Даже не обратила внимания, что я в перчатках.

— И что? — Наташа не спускала с него глаз.

— И то. Прямо во время этих объятий я и вкатил ей полный шприц наркоты. Вот сюда, в плечевую вену, — он поднял руку, указывая, куда всадил шприц. — А ты говоришь…

— Да ты герой, — усмехнулась Наташа.

— Помалкивай, — огрызнулся Альгерис, но тут же снова рассмеялся: — Зато какая красивая смерть! В объятиях любимого человека! Послушай, а может, тебя тоже так убить?

— Нет уж, лучше застрели, — серьезно ответила женщина.

В одиннадцать десять кабинет главного врача был заполнен людьми. Самого Михаила Валериановича попросили переждать где-нибудь в другом помещении. Главный врач возмущенно поднял плечи, но вышел.

— Итак, — начал Турецкий, — осталось два корпуса: оба сданы в аренду. Ближе всех к ограде и второму выходу из больницы — корпус, что занимает АОЗТ. Наружное наблюдение показало, что на улице, куда выходят вторые ворота, с самого начала наблюдения стоит синяя «вольво». Номера на машине питерские. Но эта машина — единственная, к которой уже почти четыре часа никто не подходит. Сотрудники больницы ставят свои машины с другой стороны, у главного входа в больницу. Можно полагать, что это машина преступника. Если он рассчитывает в случае опасности воспользоваться автомобилем, логичнее схорониться в ближайшем к выходу корпусе — это корпус, арендуемый АОЗТ. «Новые технологии»? — так оно называется, Вардан Вазгенович?

Мирзоян, страшно гордый, что ему разрешено присутствовать при обсуждении, важно кивнул.

— Хотя в корпусе, где обосновалась строительная фирма, меньше народу. Строители ведь собираются с утра и затем расходятся по объектам.

— Да они у нас и строят на территории. Наши подрядчики.

— Вот что, вы позвоните-ка в тот корпус, Вардан Вазгенович, — может, там и нет никого?

Мирзоян снял трубку белого директорского телефона, набрал номер, включил громкую связь.

— Валентин? — спросил он.

— Вардан Вазгенович! — радостно отозвался молодой голос. — На ловца и зверь бежит!

— А что такое? — стрельнув черными глазками в Турецкого, спросил Мирзоян.

— Да я вам все утро в кабинет названиваю, а вас нет. И ни единого сантехника на месте. Говорят, вы по территории ходите, а вас не поймать. Только что был и ушел. И так во всех отделениях говорят. Я уж всю больницу обзвонил. Турецкий выразительно посмотрел на часы. Мирзоян кивнул.

— Что случилось-то?

— Да труба у нас в подвале лопнула. Малярши за краской спустились, а там весь пол в воде. По щиколотку.

— Когда они спускались?

— Да около девяти. Я и сам там только что был.

— Хорошо, Валя, разберемся, — оборвал разговор армянин и положил трубку.

— Значит, они в АОЗТ, — переглянувшись с Турецким, сказал Гоголев. — У нас осталось тридцать минут.

— Я буду звонить Альгерису, а ты командуй, — кинул Турецкий Гоголеву и ушел во вторую, маленькую комнату, соединявшуюся с кабинетом дверью. Она служила главврачу комнатой отдыха. Александр плотно закрыл за собой двери.

— Думаю, снайпера надо переместить на эту пятиэтажку, — указал Виктор Петрович одному из оперативников. — Смотри, пятиэтажка ближе к корпусу АОЗТ. И хорошо просматриваются задние ворота. Давай команду Руслану, чтобы перебирался, и укажи объект наблюдения. Мужчина кивнул, вытащил рацию, отдал соответствующую команду.

— Второго снайпера посадим на крышу бензоколонки. Вот она, почти напротив ворот, бензоколонка «Нэст». В кабинет вернулся Турецкий.

— Альгериса надо выкуривать из подвала. Он прекрасный стрелок и абсолютно беспощаден.

— Я так и думаю, Саша, — согласился Гоголев. — Смотри, они выходят через вторые двери подвала. Он поведет женщину к воротам. — Распорядитесь, чтобы ворота закрыли для прохода, — кивнул он Мирзояну. Тот пулей выкатился из кабинета, но вскоре вернулся. — В вахтерку сяду я. Отвлеку Смакаускаса разговорами. Вы, ребята, — он кивнул еще троим из своей команды, — идете в корпус. Все так же под видом сантехников. Застряньте у входа в здание, шумите, гремите погромче. Он должен вас услышать. А вы, Вардан Вазгенович, вас я попрошу подняться на второй этаж, туда, где работают люди. Вас все в больнице знают. Вы подозрений вызвать не должны. Наверху не должно быть опасно.

Мирзоян выпятил грудь, которую под пиджаком защищал бронежилет, едва сходившийся на весьма заметном брюшке.

— Я готов рисковать, Виктор Петрович! — сверкнул он черными глазами.

— Тебе, Александр, придется оставаться здесь. Смакаускас знает тебя в лицо.

— К сожалению, — угрюмо бросил Турецкий. В эту минуту по рации поступило сообщение, что снайперы заняли точки наблюдения.

— Снайперы-то не подведут? Надо постараться убрать его до того, как он достигнет своей машины. Там довольно часто подъезжают автомобили на заправку. Могут быть осложнения. И прикрыться машиной ему легче.

— Мой снайпер, тот, что на пятиэтажке сидит, попадает одним выстрелом под основание черепа.

— А его фамилия не Тягунов случайно? — усмехнулся Турецкий [10].

— Нет, его фамилия Далаватов. Он чеченец, представь себе. Хотя уже лет пятнадцать в Питере живет.

— Это вселяет надежду, — еще раз усмехнулся Турецкий. На самом деле он очень нервничал. Альгерис ничего не ответил вразумительного. Наташа держится молодцом. Но чем все это кончится? «Помоги нам, Господи!» — наверное, впервые в жизни помолился Александр Борисович.

— Ну что ж, через десять минут надо начинать. Жди, Саша, — хлопнул Виктор Турецкого по плечу.

— Да уж ждать и догонять — хуже нет, — проворчал Турецкий поговоркой Грязнова. Через пять минут он услышал в рации голос Гоголева:

— Объявляется пятиминутная готовность. И еще через пять минут:

— Начали! Сантехники пошли к зданию!

— А вот и он! — воскликнул Альгерис, глянув на пейджер. — Твой Ромео! Он взял радиотрубку, набрал номер телефона.