Не путай клад с могилой - Андрей Дышев Страница 90

– Бог с вами, Кирилл Андреевич, зачем же драться! Вы, похоже, меня не узнали? Это же я, ваш покорный слуга, отец Агап, Михаил Иннокентьевич в миру! Вспомнили?..

В сумеречной комнате, в двух шагах от меня, стоял батюшка. Опасаясь за свой рассудок, я приподнялся, упираясь локтем в край кровати, и пошарил по стене в поисках выключателя. Он под руку не попался, но свет все же вспыхнул – на столе загорелась маленькая лампочка с зеленым абажуром, и я отчетливо увидел еще малознакомые мне очертания комнаты, Ладу, сидящую на стуле в усталой позе кучера, и батюшку, который склонился надо мной.

– Это что ж? – слабым голосом простонал я. – Мои дела так хреновы, что уже впору священника вызывать?

– Что вы! Что вы! – перепугался батюшка и перекрестился. – И не думайте об этом! Врач сказал, что рана ваша пустяковая, только нужен покой и стерильность…

– Кому он так сказал?

– Мне, – отозвалась Лада.

– Тогда зачем… – Я снова перевел взгляд на отца Агапа. – Тогда зачем вы пришли? Откуда вы вообще взялись, черт вас подери!

Мои мозги уже вполне «прогрелись» и заработали на всю мощь. До меня окончательно дошло, что появление здесь отца Агапа, какую бы цель он ни преследовал, мягко говоря, странно.

Батюшка вздохнул и осторожно присел на край кровати.

– Лучше и не спрашивайте, Кирилл Андреевич! Беда! Просто беда!

– Ты где его откопала? – спросил я у Лады. – Ты с Уваровым встречалась?

Больше всего меня выводила из себя неспособность быстро понять суть происходящего. Лада, как назло, стала тянуть:

– Пусть лучше он расскажет.

– У меня язык не поворачивается, – открестился батюшка. – Прошу вас, начните вы!

Я, забыв про свою рану, схватил священника за грудки.

– Да что вы из меня душу вытягиваете!

Лада взялась-таки спасти положение. В противном случае не знаю, что я натворил бы.

– Я прождала Уварова до того, как начало темнеть, – сказала она. – Естественно, он не пришел.

– Естественно? – ухватился я за слово, в свою очередь отпуская батюшку и падая спиной на подушки. – Значит, будем считать…

– Пока не надо торопиться с выводами, – притормозила меня Лада. – Во-первых, я опоздала минимум на четыре часа. А во-вторых, Уваров ждал тебя. И в машине, а не меня, идущую пешком.

– Ты думаешь, он наблюдал со стороны?

– Вполне может быть.

– Что было потом?

– А потом на станцию зашел вот он, – кивнула Лада на батюшку.

– Да, – признался батюшка. – Был грех, зашел.

– Откуда вы там взялись? Откуда вы вообще здесь? Мы же с вами расстались в Судаке! Вы что, следили за нами?

Я нес страшную ахинею, но ничего другого в этот момент, увы, нести не мог. Если бы батюшка решился за нами следить, то мог бы угнаться за «Опелем» разве что на черте, как гоголевский Вакула. Но отец Агап никогда бы этого не сделал по религиозно-нравственным соображениям.

– Все не так, Кирилл Андреевич! – затряс бородой священник. – Никакой слежки, уверяю вас. Даже наоборот…

– Что значит – наоборот?

– Бес попутал! Сердце разрывалось на куски от жалости к моей девочке. Не сказал я вам всей правды тогда, в Судаке…

– Ну же! Хоть теперь не тяните осла за уши!

– Простите меня, бога ради! Я подслушал ваш телефонный разговор с этим… с этим нелюдем. И узнал, что этот антихрист ждет на станции Лазещина уважаемого Валерия Петровича либо посланца от него. И про забинтованный палец услышал. Не знаю, что со мной случилось. Разум затмился, когда представил, как Марина страдает среди греховодников! Я обманул вас, утаив свой замысел, Кирилл Андреевич, и поехал сюда, чтобы быть с Мариной рядом.

– Ну, вы, батюшка, даете! – ошарашенно прошептал я. – Так вы, значит, перебинтовали себе палец и стали крутиться вокруг станции?

– Правда ваша, – виновато склонив голову, ответил батюшка. – Я просидел на станции несколько часов. Потом появился недобрый человек, спросил меня, все ли я привез, и я солгал во имя моей Марины второй раз: сказал, да, все привез.

Меня начал душить смех. Я не мог поверить, что отец Агап сутками раньше Уварова разыграл такой спектакль.

– Ничего смешного, – заметила Лада, исподлобья глядя на меня. – Ты послушай дальше. Сейчас тебе будет не до смеха.

– Меня посадили в машину, завязали глаза и куда-то повезли, – продолжал батюшка.

– Вы успели запомнить людей, которые были в машине? – спросил я.

– Если я их увижу еще раз, то, полагаю, вспомню. Зрительная память у меня, должен заметить, весьма неплохая. Даже спустя год или два после крещения младенца я подчас…

– Давайте о деле, батюшка! – напомнил я.

– Да, о деле… Привезли меня в большой дом. Даже не дом, а скорее замок. Кругом лес, рядом река, и замок у самой реки, на обрыве…

– Стоп! – сказал я. – Вы же говорили, что вам завязали глаза. Откуда же вам известно, что это был замок?

– Я все расскажу по порядку! – вежливо призвал меня к культуре диалога батюшка. – Все правильно, тогда я еще ничего не знал. Завели меня, слепого, в какой-то подвал. А скорее в гараж, где я провел почти двое безрадостных суток.

Батюшка весьма подробно, часто сворачивая на лирику, рассказал о том, как он сидел в наглухо закрытом гараже, молился богу, призывая его примерно наказать сатану и его слуг, как встретился с Мариной и был потрясен ее странным поведением, вызванным наркотическими веществами, которыми его подопечную безжалостно пичкали.

Мы с Ладой переглянулись.

– А с чего вы взяли, что ее пичкали наркотиками? – спросил я.

– Она мне сама об этом сказала.

Мы с Ладой снова переглянулись. Лада отрицательно покачала головой. Она не верила в то, что агрессивный поступок Марины на шоссе был вызван наркотическим опьянением.

– Подошла к концу вторая ночь, – продолжал отец Агап. – За это время меня ни разу не покормили и не принесли воды, но я держался на духовной пище. А сегодня утром, ну, может быть, часов в десять или одиннадцать, я услышал выстрелы. Я пытался что-нибудь высмотреть в щелях дверей, но они были слишком плотно подогнаны.

– Долго продолжалась стрельба?

– Минут пятнадцать. Или меньше того. Может быть, даже минут пять. Трудно, знаете ли, следить за временем, когда разум сковывает страх за судьбу моей девочки. Ведь я подумал невесть что!

– А что вы подумали? – уточнил я.

– Что это стреляли в нее… Нет, не пытайте меня, Кирилл Андреевич, об этом невыносимо даже думать! Потом… Час, наверное, прошел после стрельбы или меньше того, как вдруг открывается железная дверь, и я вижу того самого гражданина с усами, который встретил меня на станции. И вот он удивленно восклицает, что, мол, совсем про батюшку забыли!