По закону подлости - Марина Серова Страница 9

Лучше бы я не бегала с этим стаканом! Без него было б лучше!

— Рассказывай все, — потребовала я, а у самой в голове крутилась подсмотренная вечером сцена под деревом.

Судя по всему, Валера оказался парнишей увлекающимся: если гулять, то со вкусом и долго.

Свинья, а не мужик, прости господи!

— Валерка пропал, — повторила Валерия и снова всхлипнула.

Мне, судя по всему, грозило повторение явления Ниагары, и я, воспользовавшись тем, что Валерия сидела передо мной, слегка приоткрыв рот, сунула ей туда сигарету.

— Ой, я не курю так часто! — тут же отреагировала она, замотав головой.

— Беременная, — понимающе констатировала я, — обычное дело. Поздравляю!

— Еще чего не хватало, типун тебе на язык! — неожиданно резко ответила Валерия, взяла у меня зажигалку и прикурила почти не дрогнувшей рукой.

Как человек, не окончательно еще привычный, Валерия немного морщилась от дыма, потом немного опьянела, и хотя ей, видно, было противно курить, настроение у нее переменилось.

— Когда он ушел и куда?.. Мы же вышли почти одновременно? — спросила я, думая, что самое умное сейчас было бы — поймать Витю-сутенера, если его гоблины не затоптали насмерть, завести его в укромное место, надавать ему по шее и по другим местам и вытрясти информацию о том, где и с кем загорает наш счастливый молодожен. Но для этого пришлось бы оставить без присмотра Валерию, что малореально, да и опасно.

— Мы еще вчера с ним поссорились, — сказала Валерия, и глаза ее покраснели. — А сегодня он ушел и две-ерью хлопну-ул, — простонала она, — полтора часа назад.

— И до сих пор его нет? — нудновато уточнила я, стараясь не улыбнуться, хотя все это и было достаточно смешно.

Валерия покачала головой и заявила, что уже начала собирать вещи, чтобы уезжать отсюда к чертовой матери.

Если Валерка не приходит, значит, он ее не любит, если он ее не любит, значит, не имеет смысла переживать. Она поразительно быстро перешла от приступа переживаний к приступу ненависти, словно была замужем уже не один год.

Я в ответ только качала головой.

— Это ты зря! — Я постаралась объяснить ей глубинную сущность семейной политики, будто сама была чересчур опытна. — Ты совсем не оставляешь ему возможности для примирения, а это неправильно, не по-женски, а по-детски получается. Подожди, пусть придет, выскажется, а потом, в зависимости от ситуации, и будешь решать.

Валерия в ответ на мой совет впала в самую пошлую истерику. Ей начало казаться, что Валерка прохлаждается где-то у другой женщины.

Мысль была вполне здравой, но я постаралась убить ее в зародыше, приговаривая всякую чушь вроде того, что не стоит думать о самом худшем, может быть, он просто попал под машину.

Я, конечно же, пошутила, однако Валерка завелась пуще прежнего, к счастью, по новому поводу: теперь ей стало Валерия очень жалко и она обязательно решила его дождаться.

Что и требовалось доказать.

Я снова успокаивала ее как могла, но потом, честно признаться, мне этот процесс поднадоел: стало ясно, что человек упивается собственными ощущениями.

Кончилось все дело тем, что Валерия попросила у меня таблетку от головной боли, и я с облегчением выдала ей целую упаковку анальгина: кушай, дочка, если другие методы лечения недоступны!

Придет время, научишься.

После чего мы договорились, что каждый идет по своим делам: Валерия — страдать дальше и ждать своего беглого супруга, раз уезжать ей уже расхотелось, ну а я наконец-то получила возможность остаться дома одна.

Точнее говоря, мне так показалось, потому что у Валерии тут же возникла новая идея.

— Ты не проводишь меня до домика? Мне почему-то страшно, — дрожащим голосом попросила она.

— Оставайся у меня, — предложила я, хотя мне самой эта мысль ни фига не улыбалась.

— А если Валерка вернется и увидит, что меня нет?! — вскричала Валерия. — Ты знаешь, что он может подумать? Он может подумать, что я, что я…

Она не досказала, видимо, не хватило фантазии.

Я поморщилась, но скрепя сердце все же решила ее проводить.

Выйдя из домика, я заперла дверь, и мы с Валерией прошли притихшим кемпингом до ее домика, и тут началось все сначала в который уже раз.

Устроившись перед входом, мы продолжили наши замечательные разговоры.

Валерия приставала ко мне с дурацкими вопросами: «Ты-правда-думаешь-что-он-меня-любит?» и «Куда-же-он-мог-пойти?»

Я все понимала, не понимая только одного: как она сама не поймет, что я уже давно хочу спать и что все это меня не касается.

Наконец, через полчаса, Валерия, вздрогнув, вспомнила, что ей нужно привести себя в порядок, а то вернувшийся Валерий заметит ее распухшие веки и вообще перестанет ее любить.

Мы попрощались, и она побежала к себе наводить красоту перед встречей загулявшего мужа.

Я проводила ее до крыльца, сказала напоследок еще что-то успокаивающее, помахала рукой, дождалась, пока она уйдет, и вернулась к себе.

Тут же на подходе к двери моего домика меня постигло несчастье, сравнимое только с аварией на дороге: у моей туфли сломался каблук. Выдержав все перипетии сегодняшнего дня, в самом его конце каблук, как видно, решил, что с него хватит.

У меня появилось спонтанное желание съездить в город Сочи для знакомства с ним и его магазинами. Не для одной только эрудиции, конечно. Но так как сегодня было уже поздно, то пришлось смириться и отложить путешествие на завтра.

Я собралась после вечернего туалета спокойно лечь спать, но кое-что заставило меня встревожиться.

В моем домике на первый взгляд все оказалось без изменений, и слава богу.

Правда, как я тут же внезапно вспомнила, почему-то была не заперта входная дверь, ведь я ее открыла без ключа, и это навело на некие неприятные мысли.

Валерия своим приходом как-то заставила меня в тот момент не обратить на этот факт должного внимания, но сейчас он мне показался, конечно же, очень важным.

Я внимательно осмотрелась и бросила взгляд на свою дорожную сумку, стоящую на полу. Она теперь стояла не так и не там, где я ее оставила, и к тому же была раскрыта.

Все это поселило во мне какие-то подозрения, но, откровенно говоря, то ли я устала после долгой дороги, то ли была переполнена впечатлениями, но я не стала слишком волноваться, а просто присела на корточки перед сумкой и вынула из нее все, что там лежало.

На первый взгляд не пропало ничего, но чувствовалось, что она побывала в чужих руках: все было перерыто и переложено по-другому, не так, как я обычно накидываю свои вещички, и это наблюдение заставило мысль работать более энергично.

Мои документы и «финансовые транши», отведенные на эту поездку, лежали вовсе не здесь, а в другом месте — не скажу, где именно, этот секрет мне еще самой не раз пригодится, — и я не особенно волновалась. Но получалось, что кто-то пожелал со мною близко познакомиться без моего на то согласия, причем втайне от меня.