Все дело в пакете - Картер Браун Страница 9

Колоссальная сигара была крепко зажата между пухлыми пальцами, иногда он размахивал ею в воздухе, чтобы подчеркнуть значение сказанного. Он был облачен в просторное японское кимоно, практически не обтягивающее его устрашающее брюхо. Вроде бы он должен был выглядеть смешным, но этого не было.

— Говорю вам, когда лейтенант сказал мне, что именно вы позвонили им и сообщили об убийстве, — энергично заговорил он, — я не знал, следует ли мне радоваться или горевать, Холман. Мне известно, что вы пользуетесь репутацией человека, умеющего улаживать без шума и ненужной огласки неприятности в нашей индустрии, но то, что вы оказались там, где произошло несчастье с моим личным секретарем, еще до того, как ее убили, показывает, что у нее были какие-то затруднения, верно?

— Во всяком случае, мне о них ничего не известно, — правдиво ответил я. — Я поехал в мотель, чтобы повидаться с неким Уэстэрвеем. У меня сложилось впечатление, что девушка была вместе с ним, пока не отворила дверь.

— Уэстэрвей? — Это имя в его интерпретации прозвучало как непристойное ругательство. — Кто такой этот Уэстэрвей? Я впервые слышу о нем.

— Никто, — пожал я плечами, — старающийся стать кем-то наиболее простым способом, я имею в виду вымогательство. Шантаж.

— Кого он шантажировал?

— Извините, — я покачал головой, — дело касается моего клиента.

Толстенная рука нетерпеливо рассекла воздух.

— Не кормите меня такой ерундой, Холман! С того момента, как вы перешагнули этот порог, я стал вашим клиентом, а никто не стоит выше Ясона Вагнера, верно?

Он несколько раз затянулся сигарой и торопливо выпустил целое облако пахучего голубого дыма через стол в моем направлении, как будто это было своеобразным крещением. Проницательные глаза, глубоко запрятанные в складках жира, долго разглядывали меня.

— Глэдис Пирсон была моим личным секретарем на протяжении пяти лет, — медленно заговорил он, — вплоть до того момента, когда кто-то убил ее сегодня вечером. Насколько могу судить, погибла она из-за связи с этим человеком, Уэстэрвеем. Либо он сам ее убил, либо ее убили из-за него, верно?

— Существует вроде бы и третья версия, — сказал я, — ее убили вместо него, когда она отворила дверь убийце.

— Она не принадлежала, вообще-то говоря, к категории фатальных особ... — Его губы иронически изогнулись. — Я убежден, что Глэдис никто бы не убил в порыве страсти. Личный секретарь неизбежно располагает массой конфиденциальной, весьма ценной информации, накопившейся за пять лет работы, Холман. А вы мне говорите, что человек, с которым она была, шантажист?

Я закурил сигарету слегка нервничая, поскольку еще не слишком разобрался в характере великого продюсера.

— Моя клиентка мне объяснила основу того вымогательства, которое запланировал Уэстэрвей, — осторожно начал я. — Она хотела, чтобы я попытался уломать его, предложив ему часть суммы, которую он требовал, или альтернативно попытался запугать его. Я не думал, чтобы эти обе попытки могли оказаться успешными, но обещал все же попробовать. Для меня эта поездка закончилась весьма плачевно, я очнулся в одном помещении с трупом вашего личного секретаря.

— Это не ответ, Холман, и вы это прекрасно понимаете.

— Дайте мне возможность вновь поговорить с моим клиентом, — сказал я, — после этого, возможно, мы договоримся с вами утром.

— Вам известно, что находится у меня здесь, Холман? — Толстая сигара описала круг, охватывающий здание офиса, а также громаднейший киногородок. — “Вагнер продакшн”, — загремел он. — Представляете, сколько все это стоит в настоящее время? Что-то около шестидесяти миллионов долларов. Вы должны соображать, что мне придется на какое-то время подвергнуть вполне реальной опасности часть этого предприятия, потворствуя вашему детскому желанию действовать в соответствии с какими-то этическими нормами, которые, кстати сказать, мы воспевали во многих наших второсортных картинах тридцатых годов. Все это давно устарело!

— Я не представляю, как и когда ваша покойная секретарша оказалась задействованной в план вымогательства Уэстэрвея, — сказал я спокойно. — Сомневаюсь, чтобы это было известно моему клиенту, но, черт возьми, я непременно все выясню до того, как вернусь сюда утром, мистер Вагнер. Как мне кажется, это предел того, что я могу предложить.

Он снова сунул сигару в рот и несколько минут неистово дымил.

— Знаете ли вы, что я смогу с вами сделать, Холман, если будут затронуты интересы киноиндустрии?

— Могу себе представить.

— Даю вам время до одиннадцати тридцати завтрашнего дня, — снизошел он. — Чувствую, что я уже допустил громадную ошибку.

— Мы все рано или поздно это делаем! — беспечно заметил я.

— Возможно, это и верно в отношении меня, потому что я Ясон Вагнер. Но вы не имеете права даже на одну ошибку, Холман. Я хочу, чтобы вы этого не забывали.

Я прошел назад сквозь длинные ярко освещенные пустые коридоры административного здания, размышляя о том, почему такой большой человек, как Вагнер (не столько в буквальном, сколько в переносном смысле этого слова), должен так волноваться из-за неожиданной смерти его личной секретарши. Невольно приходила в голову мысль о том, что она была для него чем-то гораздо большим, нежели исполнительный работник, но этому как-то не верилось. В конце концов, Вагнер мог выбрать сколько угодно красивых женщин в студии, что касается Глэдис Пирсон, она отнюдь не была чем-то особенным.

Поездка назад, к дому Фэбриеллы Фрай, заняла минут тридцать, мои часы показывали без пяти одиннадцать, когда я снова припарковался на подъездной дороге. На этот раз здесь не было сверкающего “роллс-ройса”, поэтому у моего трудяги с откидным верхом не появилось комплекса неполноценности. Я нажал на дверной звонок и подождал, пока не появится аккуратно одетая горничная, но впустила меня в дом сама Фэбриелла.

На ней была сильно приталенная шелковая пижама ярко-голубого цвета, под цвет глаз. Волосы слегка растрепаны, лицо казалось усталым.

— Рик, дорогой? — Голос был полностью лишен эмоций. — Что теперь?

— Целый сонм исчадий ада вырвался на свободу. Нам необходимо об этом поговорить.

— Неужели нельзя подождать до завтрашнего дня? — Она демонстративно зевнула. — Я безумно устала. Когда вы позвонили, я была уже в постели. Гильда измучена, моментально уснула и до сих пор не проснулась.

— Я подставил себя под удар, не сообщив копам, что вы упросили меня поехать повидаться с Уэстэрвеем, — возмутился я, — и вторично сделал то же самое, отказавшись назвать Ясону Вагнеру имя моего клиента. И вот теперь задаю себе вопрос: чего ради я беспокоился? Вы ровно ничего не значите в моей неустроенной жизни, Фэбриелла. Все, что я получил от вас за все мои старания, — это личное знакомство с вашим предполагаемым супругом, на съедение которому вы соизволили меня отдать пару часов назад. Так что, если вы слишком утомлены, чтобы разговаривать сейчас со мной, черт с вами!