Три дня без любви - Андрей Кивинов Страница 9

– Спокойно, – взглядом доброго волшебника Урри Геллера посмотрел на него Никита, – речь не о бане, а о принципе. Не знаю, как тебе, но мне сегодняшний облом до конца жизни сниться будет. И я этого оставить просто так не могу. Не имею морального права.

– Ну и не оставляй. А я жить хочу.

– Да будешь ты жить, господи боже мой! – вознегодовал брокер. – То, что произошло сегодня, – всего лишь нелепая ошибка! Из разряда это может случиться с каждым!

– Или знак свыше.

– Какой, к бесу, знак?! Этот муфлон вышибала не на ту дверь показал! Вот и весь знак! Послушай… Я прежде всего хочу помочь тебе. Я же вижу, что ты продолжаешь страдать!

– Да уж, страдаю. – Вадик, поморщившись, вторично дотронулся до разбитого носа, щедро обработанного зеленкой.

– Я о душевных муках. Их йодом не замажешь.

– Между прочим, мы твоему Костяну еще за сегодняшнее не вернули.

– Это правда, – грустно согласился Никита, – но я объясню ему ситуацию. Он войдет в положение. Человек свой, в одном танке горели.

– Каком еще танке?! Ты ж справку купил. О плоскостопии.

– Во-первых, не купил, а сменял. На акции «Юкоса». Когда он еще был «Юкосом». А во-вторых, плоскостопие у меня действительно присутствует, только эти эскулапы военкоматовские даже одноруких инвалидов годными признавали. Дескать, на курок нажать одной руки хватит. Даже пальца. Так что я просто восстановил справедливость. И потом, если помнишь, я убежденный пацифист. А про танк так, к слову. Для доходчивости. В общем, думай. До утра время есть. А сейчас спать. Но если надумаешь, буди.

Никита дернул за шнурочек торшера, и комната погрузилась во мрак.

Вадик несколько секунд не закрывал уцелевший глаз. Несмотря на дикую усталость, сон не шел. Да и ушибы с синяками не лучшее снотворное.

Конечно, было обидно получить ни за что, но с другой стороны, в голове вертелась странная мысль – а может, оно и к лучшему? Как бы он смотрел потом в глаза тому же Алешке? Даже понимая, что он ничего не узнает.

Вадик повернул голову. Тень от цветка на окне напоминала палача, поднявшего над головой меч. И напомнила еще кое о чем…

* * *

Они оказались в музее, в общем-то, случайно. Гуляли по набережной, как вдруг хлынул ливень. Нет, он, конечно, хлынул не вдруг, с полчаса собирался, но юные влюбленные просто не обращали на это внимания. Вадик увлеченно рассказывал о тонкостях бухгалтерского учета, а Лера, не отрываясь, слушала. Когда же с небес упала дождевая вода, они очнулись и побежали к ближайшему укрытию, которым как раз и оказался Музей восковых фигур. Прямо за дверьми посетителей встречал яркий стенд с портретом румяного Малюты Скуратова. «Незабываемые минуты в компании убийц, садистов и палачей! Всего за 100 рублей!»

Судя по отсутствию очереди у кассы, выставка не пользовалась успехом у публики. Ибо после пары вечеров с НТВ, представленные убийцы и садисты казались потешными плюшевыми игрушками. И зачем тратить деньги, если вечером палачей покажут бесплатно.

Смотритель, он же экскурсовод, мужчина пенсионного возраста, скучал на вахте в компании с гигантским кроссвордом.

– Давай сходим, – предложила Валерия, – все равно дождь.

– Не вопрос. – Вадик тут же раскрыл бумажник с пятисотенной купюрой, выклянченной утром у матери якобы на покупку дефицитных учебников по бухучету.

Над кассой висело объявление «Экскурсовод работает только при наборе группы».

Когда влюбленные подошли к смотрителю, протянув билеты, он отложил кроссворд и констатировал:

– Двое уже группа. Можно работать.

Видимо, с кроссвордом ему было скучновато и очень хотелось продемонстрировать кому-нибудь свои познания в области насилия и жестокости.

– Да мы, в общем-то, и сами посмотрим, – сказал Вадик.

– Поверьте, молодые люди, вы не пожалеете. – Он решительно вышел из-за стойки и зачем-то вытащил из кармана пиджака огромные плоскогубцы.

Экспозиция занимала всего три зала. В каждом своя эпоха. Реклама не врала, палачи и душегубы присутствовали во всей красе. Иван Грозный, Емелька Пугачев, Петр Великий, Генрих Восьмой… Разумеется, Джек, он же Потрошитель. Терминатор и Фредди Крюгер. Как живые.

В задачу экскурсовода входило объяснять, кто есть кто, хотя это и так было понятно из табличек. Но какова стоимость билета, такова и экскурсия. Знания не отличались глубиной. Фамилия, должность, количество жертв. Когда переместились во второй зал, выяснилось, зачем нужны плоскогубцы. В целях экономии электрической энергии, освещался только тот зал, где находилась публика, в остальных экскурсовод свет выключал. А выключатель в третьем зале барахлил, и без плоскогубцев его было не провернуть.

Когда лектор с придыханием докладывал о проделках украинского маньяка Чикатило, тоже отлитого в воске, на вахте зазвонил телефон. Пенсионер извинился и сказал, что скоро вернется. Уходя, по привычке вырубил свет плоскогубцами и захлопнул дверь зала на защелку. Наверно, чтобы экскурсанты не умыкнули какой-нибудь экспонат и дослушали лекцию.

Остаться в компании не самых приличных людей, да еще практически в темноте, испытание не для участников «Последнего героя». Свет пробивался лишь из небольшого круглого окошка под потолком. Восковые фигуры казались живыми людьми. Чикатило сверкал стеклянным глазом. Сейчас они начнут шевелиться, затем выставят руки вперед и, мерзко улыбаясь, пойдут на тебя, сжимая кольцо. Это же западня! Фильм ужасов! Как же они сразу не поняли! Дед сам маньяк! Будет записывать все на скрытую камеру и выкладывать в Интернете.

Они прижались друг к другу и отступили под окошко, на свет, упершись в странный экспонат, похожий на летающую тарелку, только без ножек.

– А это что? – шепотом спросила Лера.

– Холестериновая бляшка, – нагнувшись, прочитал Вадик на табличке, – масштаб один к десяти тысячам.

– Здесь же не медицинский музей.

– Она в некотором роде тоже убийца… Еще какая. Покруче остальных, хоть и маленькая.

– Да, это верно… А тебе здесь не страшно?

– Нет, – ответил Вадик, подавляя дрожь в голосе, – они ж мертвые. В смысле ненастоящие. Идиотизм какой-то. В старину маньяков хоронили в могилах без таблички, чтоб народ побыстрее про них забыл. А сейчас в музеях выставляют. Нас вот с тобой из воска не отольют.

– А я боюсь. Тебе не кажется, что они шевелятся? А зачем он нас запер?

– По привычке. Не бойся. Я с тобой.

Лера прижалась к нему, он автоматически обнял ее. Потом они несколько секунд смотрели друг другу в глаза и наконец слились в легком поцелуе, перешедшем в тяжелый. Помог страх. Сам бы Вадик никогда не отважился на поцелуй. Ходил бы вокруг да около, рассказывая про бухгалтерский учет.

Когда смотритель зажег свет, он увидел еще одну восковую фигуру. Практически Роден.