Предательство Тристана - Роберт Ладлэм Страница 9

– Вот и превосходно. Но они пойдут уже не по сто франков, ведь так?

– Больше. – Даниэль понизил голос. – Для других. Для вас, барменов, специальные скидки.

Старик подозрительно прищурился.

– Сколько?

– Свободная цена.

Паскаль от всего сердца рассмеялся громыхающим хохотом курильщика. Эйген даже представить себе не мог, что за дерьмо бармен обычно курил.

– Ваши условия вполне разумны, – сказал тот, возвращаясь на свое место за стойкой. – Могу я угостить вас коктейлем?

Даниэль покачал головой.

– Шотландское виски? Коньяк? А может быть, хотите воспользоваться телефоном? – Бармен указал на будку телефона-автомата у дальнего конца стойки. Стекло в будке было разбито, причем это сделал Паскаль собственноручно, чтобы намекнуть своим посетителям о том, что надо быть сдержаннее на язык. Даже здесь, в месте, куда почти не допускались незнакомые, нельзя быть уверенным, что тебя не подслушивают.

– Нет, благодарю вас. Я просто воспользуюсь туалетом.

Паскаль вскинул было брови в недоумении, но тут же опомнился и понимающе кивнул. Он был грубоватым и даже вздорным человеком, но при этом являл собой воплощенную осмотрительность. Он отлично знал, кто на самом деле платил за него арендную плату, и ненавидел немцев ничуть не меньше, чем любой средний француз. Двое его горячо любимых племянников погибли, когда разрозненные французские части тщетно пытались остановить немецкое наступление в Арденнах [22]. Но он никогда не говорил ни слова о политике. Он делал свое дело – подавал выпивку, только и всего.

Проходя вдоль стойки, Эйген услышал, как кто-то сзади проворчал: «Espиce de sans-carte!» – тип без карточек – обычное оскорбление торговцев с черного рынка. Очевидно, кто-то подслушал его разговор с Паскалем. Ну что ж, тут уже ничего не поделаешь.

В конце длинного узкого коридора, где было так темно, что Эйген с трудом мог разглядеть, куда ставил ногу, обнаружилась дверь, за которой находилась лесенка из нескольких деревянных ступенек, остро нуждающихся в ремонте. Они громко скрипели и стонали под ногами, пока он спускался. Вонь мочи и кала была невыносимой, несмотря даже на то, что предыдущий посетитель заботливо прикрыл за собой дверь в еще более вонючую уборную.

Однако Эйген не вошел в уборную, а завернул в чуланчик, где стояло имущество уборщицы. Переступая через швабры, совки и ведра, он подошел к задней стене, на которой висела половая щетка со сломанной ручкой. Схватившись за ручку – щетка, оказывается, не просто висела на стене, а была к ней прикреплена! – он потянул ее вниз и повернул против часовой стрелки. Одновременно он уперся свободной рукой в стену, и стена, которая была на самом деле дверью, поползла в сторону.

Теперь он оказался в другой темной каморке размером не более чем шесть на шесть футов. Здесь пахло плесенью и пылью. Топот ног по полу находившегося прямо наверху бара почти не слышался. Прямо перед Даниэлем оказалась стальная дверь, недавно окрашенная черной краской.

Рядом с дверью имелся звонок, куда более современный, чем тот, что был на входной двери бара. Он нажал кнопку дважды, затем еще один раз.

– Oui? [23]– послышался из-за двери грубый голос

– Это Марсель, – назвался молодой человек, известный под фамилией Эйген.

– Что вам нужно? – продолжал расспрашивать голос по-французски.

– У меня есть кое-какие товары, которые могли бы представлять для вас интерес.

– Что за товары?

– Я могу достать для вас немного масла.

– Откуда?

– Со склада возле Лилльских ворот.

– Сколько стоит?

– Пятьдесят два франка за килограмм.

– Это на двадцать больше официальной цены.

– Да, но разница в том, что я на самом деле могу раздобыть это для вас.

– Понимаю.

После небольшой паузы послышался механический щелчок, затем пневматический вздох, и дверь открылась.

Невысокий опрятный молодой человек – у него были румяные щеки, черные волосы с челкой а-ля Юлий Цезарь и круглые черные очки – криво улыбнулся.

– Вот это да! Стивен Меткалф собственной персоной, – воскликнул он с йоркширским акцентом. – Расфуфыренный в пух и прах. Что вы нам притащили, дружище?