Окончательная реальность - Вильгельм Зон Страница 9
Окончательная реальность - Вильгельм Зон читать онлайн бесплатно
Разговор с Ивановым состоялся на следующий день и прошел успешно. Направление на конгресс обошлось мне в полторы тысячи рублей и литровую бутылку виски. Вполне нормальная плата за две визы в Восточную столицу.
К моему удивлению и радости, особых кривотолков в лаборатории не возникло. Все-таки интеллигентные люди не завистливы.
* * *
Чемодан купила мне Лия специально для поездки. Простой, дешевый чемодан из Мосторга. В него уложили шмотки на смену, литературоведческие труды Вассертрума на дорогу, пару батонов копченой колбасы на всякий случай, традиционные сувениры для подарков и полторы тысячи восточных рублей, тщательно спрятанные в китайский термос. Валюту Михаил Абрамович купил по курсу один к десяти у фарцовщика с художественной фамилией Рокотов. Ермаков попросил меня выбрать новый «Москвич ГТО», на который он положил свой хищный глаз, и внести аванс перегонщикам.
«А если деньги конфискуют на границе, мне с вами вовек не расплатиться», – скулил я, не желая связываться с валютой. «Не волнуйся, Вильгельм, тебе – доверяю. Ты же меня обманывать не станешь? Если действительно конфискуют – мои убытки».
Обманывать Михаила Абрамовича на самом деле смысла не было. Себе дороже могло выйти.
Ранним субботним июльским утром я простился с Лией и, выйдя из дома, направился к метро.
Доехав до «Крымской», перешел на красную линию, где в центре зала меня поджидал Бондаренко. Он вырядился в излишне длинный черный пиджак, подозрительно напоминавший лапсердак, за плечами – небольшой туристский рюкзачок. Веселый и возбужденный, он всю дорогу забавлял меня неправдоподобными рассказами.
От «Крымской» всего девять остановок до границы. «Пушкинский музей», «Библиотека», «Охотный Ряд», «Лубянка», «Чистые пруды», «Лермонтовская», «Вокзальная», «Немецкая слобода», «Сокольники» – последняя станция Западной России. – Поезд дальше не пойдет, просьба освободить вагоны, – объявил механический голос, и немногочисленные пассажиры торопливо вывалились на перрон. Большинство направилось к выходу.
Я волновался. То ли меня все-таки беспокоила валюта в термосе, то ли что-то еще, но ощущения были, как в детстве перед прививкой в поликлинике. Очень хотелось развернуться и по лестнице в центре зала выйти в город, отправиться вместе с другими пить пиво или играть в волейбол, наслаждаясь чистым воздухом парка «Сокольники».
Несколько шагов вперед по ходу поезда – и мы в хвосте короткой очереди к стеклянной будке пограничника. На ограждении две таблички – «Российская Демократическая Республика» и «Федеративная Республика Россия».
Проталкиваю документы в окошко. Хмурый офицер несколько секунд листает паспорт. – Цель вашей поездки?
– Научная конференция.
– Что-нибудь запрещенное везете?
– Нет. Он смотрит в глаза и ставит штамп.
– Вот мы и на Востоке. Чувствуешь воздух свободы? – спрашивает Бондаренко. Я молчу, вглядываясь в темный туннель, ведущий к другой России. Мы ждем. Мимо проходят поезда, возвращающиеся на Запад.
– История началась в Милане… – Умберто не закончил начатой фразы и бросился навстречу пожилому господину.
– Боже мой, Макс! Какими судьбами? Приятно видеть вас в Италии!
– Если не затруднит, называйте меня синьор Больцано. Я здесь с неофициальным визитом. И прошу: не надо так шуметь! – господин поморщился. – Скажите лучше, где здесь можно перекусить?
Ресторан «Дондолино» – уютное местечко. В углу – большой портрет Муссолини. На нем дуче еще молод и изображен в военной форме, на голове пилотка, губы поджаты, взгляд прямой и жесткий.
– Смотрите, какой красавец – похож на американского генерала, – Умберто пытался казаться веселым.
– Не удивительно, это копия иллюстрации с обложки «Time» 1943 года. Чувствуете стиль, дружище? Мне кажется, ваше призвание все-таки искусство или хотя бы искусствознание.
– Я люблю литературу.
– Об этом и поговорим. Чуть позже…
«Чуть позже…» – подумал Умберто и почесал бороду. Отчего-то он почти с симпатией относился к этой говорящей загадками немецкой гниде, человеку в больших погонах и черной форме. Возможно, ему просто льстило внимание крупной шишки.
Умберто попался в 1955 году, сразу после поступления в Пизанский центр научных исследований в области электроники, основанный Оливетти. Подвела Умберто любовь к Средним векам. Случилась неприятная история с антиквариатом: старые рукописи, еще что-то в таком духе… Он не любил вспоминать об инциденте. Если бы не Макс, Умберто, скорее всего, посадили бы. Проблемы возникли по другую сторону Альп, а Германия не Италия – там все жестче. Пришлось согласиться на сотрудничество.
Здание миланского Музея истории фашизма построил Марчелло Пьячентини в конце 40-х годов. Неоклассический проект считался одним из главных достижений великого архитектора. Специалисты писали, что здесь он достиг небывалых высот в сочетании минимализма и классицизма. Горожанам сооружение казалось подавляющим и отчужденным от человека.
Макс любил музеи и все важные беседы предпочитал проводить в окружении произведений искусства или памятников старины. Продолжить разговор он решил в вечно пустых залах, наполненных любимым воздухом его молодости.
Первый же экспонат поражал масштабом: гигантская, более трех метров в высоту, не считая постамента, голова Юлия Цезаря.
Исполинский бюст первого фашиста (так назвал Цезаря Муссолини), вырубленный из мрамора великим Публио Морбидуччи, напоминал молодого Гитлера, только без усов.
Залы тридцатых годов оказались скучными. Плакаты, фотографии, пивные кружки. Наибольший интерес представлял автомобиль «Альфа Ромео», подаренный Муссолини в знак благодарности за его роль в спасении компании от банкротства.
Умберто, собственно, ничего и не ждал от официозной экспозиции. Возможно, в выставочных залах найдется что-нибудь любопытное, однако прежде чем попасть в них, предстоит познакомиться с историей военных действий.
Просторные двери-проемы, увенчанные полукружными арками, вели из одного семиугольного зала в другой. Вдоль глухих стен шли огромные витрины, уставленные экспонатами. На каждой находилась надпись с названием операции: «Польская кампания. 1939», «Датско-норвежская операция. 1940», «Французская кампания…».
Макс разглядывал витрину за витриной и давал комментарии. Ему явно доставляло удовольствие шокировать Умберто. Оставалось неясным, от чего старый эсэсовец получает больше кайфа – от демонстрации собственной неприкосновенности или осведомленности. То, что говорил Макс, с некоторым риском слушали по «Голосу Америки», кое-что с еще большим риском читали в нелегальной литературе, но выслушивать подобное в залах Музея фашизма от видного деятеля фашизма… такие риски сложно оценивать. – «Нападение Польши на Германию». Какой бред! Идиоты из Министерства культуры продолжают навязывать народу вранье и хотят, чтобы дух нации был крепок. Польшу использовали для испытания новых военных технологий! Равнинная местность наилучшим образом подходит для применения механизированных частей. Именно тогда мы продемонстрировали всему миру реальную силу. Кое-кто просто остолбенел от страха, пораженный темпами немецкого вторжения. Бедные поляки. Они никогда не простят нам своих храбрых уланов, раздавленных Гудерианом.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments