Кот, который дружил с кардиналом - Лилиан Джексон Браун Страница 9

– Неужели моя дочь подбирала всю эту мебель? – спросил он скорее с ужасом, чем с восхищением.

– И её работа достойна всяческих похвал. У неё хороший глаз и отличный вкус.

Броуди хмыкнул и собрался уходить, но в дверях помешкал:

– Этот парень, что всё тут переделал, Деннис, как его там?..

– Х-а-у-ф, произносится как «Гаф». Он сын Айрис Кобб.

– Слыхал я, что они с Фран очень дружны. – Он испытующе уставился на Квиллера. – Он женат, ты же знаешь.

– Не волнуйся, – успокоил его журналист. – Все женщины Пикакса к нему неравнодушны, но Деннис предан семье, и, когда его домашние переберутся сюда, все страсти улягутся сами собой. К тому же Фран с Деннисом просто работали над одним проектом.

– Надеюсь, что так… Ладно, спокойной ночи. Мы перекрыли въезд с шоссе и поставили дежурить полицейского. Криминалисты уже в пути, – Броуди сделал несколько шагов и остановился. – У меня почему-то есть предчувствие, что это будет несложный случай.

Квиллер взобрался по скату в спальню, но спать ему совсем не хотелось. Он внимательно изучал театральную программку, пытаясь представить каждого актера с дымящимся револьвером в руке. И в каждом случае это выглядело плохой актерской игрой. Интересно, как скоро Броуди начнет будить участников вечеринки, чтобы задать им вопросы? Первой, несомненно, будет его дочь, которая живет в Индейской деревне – квартирном комплексе для холостых. Там также обосновались Сьюзан, Деннис и Хикси. Ланспики же обитали подальше, в обычном деревенском доме. Бедняга Эддингтон Смит ютился на окраине города в переплётной мастерской, что находилась за его книжным магазином. Остальные члены клуба были из окрестных городов: суетного Кеннебека, причудливого Содаст-сити, полуразрушенного Уайлдкэта и даже такого отдаленного курорта, как Мусвилл. Южнее Пикакса располагался только Уайлдкэт, и, чтобы попасть туда, нужно было повернуть с Тривильенской тропы направо на Тривильенскую дорогу.

Лёжа в постели без сна, Квиллер вспомнил пророчество Пэта Оудела, когда тот впервые увидел амбар после реконструкции. Этот седовласый, очень уважаемый человек долгое время служил сторожем и дворником средней школы Пикакса, после чего вышел на пенсию и подрабатывал тем, что оказывал услуги по уборке домов и дворов. Посмотрев на потолочные балки, он оторопело произнёс:

– И вы собираетесь тут жить?

– Да, я люблю простор, мистер Оудел, и надеюсь, что вы с миссис Фулгров будете поддерживать моё жилище в таком же виде, как прежде содержали мою квартиру.

– Сам дьявол не сможет взобраться наверх, чтобы вымыть такие высокие окна или просто смахнуть с них паутину.

– Это одна из причин, по которой мы задумали кошачьи дорожки. Думаю, вам такую высоту брать не впервой.

Мистер Оудел недоверчиво покачал головой:

– Говорят, один старый фермер накинул себе веревку на шею и удавился на одной из этих балок. Это было семьдесят лет назад. Видать, тогда на яблони и напала болезнь. Ни за что не согласился бы тут жить, мистер К.

– Но всё проходит, мистер Оудел, и жизнь продолжается. Покажите мне, где вы будете прятать ключ в случае, если захотите поработать в моё отсутствие. Миссис Фулгров будет прибирать по средам.

– Храни вас Господь, – произнёс мистер Оудел, напоследок окинув взглядом суперсооружение. Этот разговор состоялся две недели назад, теперь же мистер Оудел сказал бы: «Что я вам говорил?»

Когда наконец под утро Квиллеру удалось забыться сном, казалось, не прошло и пятнадцати минут, как его разбудил телефон, звонивший настойчивей обычного.

На линии была Фран Броуди.

– Мне только что позвонил отец и ошарашил ужасной новостью! Просто ужасно! Что это значит?

– Это значит, что всех нас будут подвергать допросу, – сонным голосом ответил Квиллер.

– Но никто из клуба на это не способен. Как по-твоему? Я так и не добилась от отца, кто у них под подозрением и вообще – есть ли улики. В роли копа он бывает невыносим. Тебе, должно быть, прошлой ночью здорово досталось.

– Это уж точно, я спал всего минут пятнадцать.

– Ой, прости, я тебя разбудила, Квилл. Иди досыпай. Я позвоню кому-нибудь из наших.

Квиллер взглянул на висящие у кровати часы. Через пять минут в восьмичасовом выпуске новостей местная телепрограмма ВПКЭКС сообщит о «случае в саду». Он собрался с духом, чтобы прослушать очередное предвзятое – в духе этой телекомпании – сообщение, с многозначительными остановками и претенциозными паузами.

– Этим утром Хилари Ван Брук, директор средней школы Пикакса, был найден мёртвым в… припаркованной… машине. Полиция сообщила, что Ван Брук был убит выстрелом в голову ПОСЛЕ… длившейся всю ночь вечеринки в амбаре… в котором живёт… Джеймс Квиллер. Самоубийство исключено. Согласно утверждению… главы полиции… Эндрю… Броуди, совершенно очевидно, что ограбление не является мотивом преступления. Остальные подробности преступления пока… не известны.

– Руки так и чешутся съездить этому комментатору ПО… зубам, – пробормотал Квиллер.

Нетрудно себе представить, сколько сплетен в округе породит упоминание о «припаркованной машине» и «длившейся всю ночь вечеринке». Сегодня воскресенье. Прихожане начнут шептаться прямо в церкви. Телефонные линии будут перегружены, в рестораны повалят даже те, кто никогда не обедает вне дома; другие же, убирая палые листья, не преминут почесать языки через забор с соседями. И словно в подтверждение его мыслей зазвонил телефон. Первой пташкой был Ларри Ланспик:

– Что слышно, Квилл?

– Ничего.

– Что, если я заскочу к тебе перед службой?

– Конечно. Давай.

– У Кэрол в десять заседание священного комитета, так что я её подкину на растерзание куче мамаш.

– Заезжай через театральную автостоянку, – сообщил ему Квиллер. – Другая дорога перекрыта.

Следующим позвонил Эддингтон Смит, заговорил он таким же дрожащим, невнятным голосом, как и его кардинал Кампейус на сцене:

– Как ты думаешь, на меня не падёт подозрение? – спросил он. – Я держу в мастерской огнестрельное оружие. Может, мне лучше от него избавиться?

– А из него давно стреляли? – осведомился Квиллер, который знал, что Эдд никогда не покупал патронов.

– Давно, но на нём мои отпечатки пальцев. Может, мне лучше их стереть?

– Ничего не делай, Эдд, и ни о чём не беспокойся. Полиция ни за что тебя не заподозрит.

Немного спустя позвонила Сьюзан Эксбридж.

– Квилл, дорогой, признайся начистоту, – в свойственной для неё после развода манере шутить выдала она. – С такими сексуальными глазами и чувственными усами, ну чем ты не киллер?

В противовес ей следующий звонок оказался чересчур серьёзным. На проводе была мать Уолли Тоддуисла: