Черное зеркало - Наталья Александрова Страница 9

И то сказать, не похожа была эта пара на людей, которые по выходным ездят на экскурсии в какой-то подозрительный дом купцов Клюквиных. Из-за Муськи Надежда не разобралась поначалу, а теперь знала.

А отчего тогда жена не взяла телефон? Да не успела, тут же ответила сама себе Надежда, просто не успела его найти. И Надежду догнать не успела. И теперь не знает, что ее мужа похитили.

А Надежда, вместо того чтобы бежать в особняк, ловить там эту самую жену и рассказать ей о несчастье, стоит тут и размышляет. Когда время так дорого!

Последнюю мысль Надежда Николаевна додумывала на бегу.

Она мигом пролетела через кладбище, не встретив ни единой души, пролезла через дырку в заборе, нашла тропиночку и осторожно подошла к особняку. Площадка перед главным входом отсюда была не видна, так что Надежда понятия не имела, стоит ли еще там микроавтобус, но надеялась на лучшее.

На двери по-прежнему висел большой заржавленный амбарный замок. К счастью, теперь Надежда знала, что этот замок – обычная бутафория… Опасливо оглядевшись по сторонам, она сняла замок и потянула на себя дверь… Та открылась с ужасным скрипом.

– Стой! Кто такая? – раздался за спиной Надежды строгий голос.

Надежда Николаевна обернулась.

Позади нее стоял все тот же сторож в обмотанных изолентой очках, однако на этот раз он смотрел на нее подозрительно и враждебно.

– Ты что тут делаешь? – проскрипел сторож. – Ты что тут замышляешь?

– Дяденька, я ничего плохого не замышляю! Я тут у вас уже была, с экскурсией… вы меня не узнали? – Надежда решила притвориться недалекой боязливой теткой. Так уговорить сторожа получится наверняка быстрее, чем требовать и качать права.

– С какой еще иск-курсией? – Сторож побагровел. – Никаких иск-курсий здесь не бывает, сюда вообще посторонним вход воспрещен, поскольку это угрожаемый объект, и в любой момент может быть обрушение с человеческими жертвами! А кто за это будет отвечать? Пушкин? Лермонтов, извиняюсь за выражение? Нет! Отвечать за это будет Лексеич, то есть я!

Сторож был настроен очень серьезно. И опять-таки Надежда Николаевна сдержала свое возмущение этим наглым типом. Надо же, деньги с экскурсантов берет, а теперь делает вид, что ничего не знает!

Тут Надежда взглянула на его очки, и ее осенило:

– Дяденька, но прошлый раз, когда вы нас впустили…

– Клевета! Никого я сюда не впускал! Не имел никакого полного права кого-то впускать!

– Хорошо, когда вы нас сюда не впустили, я тут очки забыла. А без очков, сами понимаете, не жизнь…

– Без очков, конечно, не жизнь, – повторил сторож и машинально дотронулся до собственных очков. В голосе его на этот раз проявилась сочувственная интонация. – А ты хоть помнишь, где их забыла-то? Или весь особняк обшаривать собралась? В таком случае я на это никак не согласный!

– Помню, конечно, помню! На подоконнике, в комнате, где зеленый камин… и вот еще что… – Надежда вложила в руку сторожа купюру, которая тотчас бесследно исчезла в кармане.

– Ну, ладно, коли помнишь, заходи… – смилостивился сторож, – что с тобой поделаешь… без очков, оно и правда плохо, мне ли не знать… и помни мою доброту.

– Никогда не забуду! – пообещала Надежда и вошла в особняк.

Сейчас в нем было гораздо темнее и, чего греха таить, гораздо страшнее, чем утром.

В темноте огромный холл казался еще больше и намного таинственнее. Из мрака выглядывали какие-то огромные грозные существа. Надежда попятилась, но тут же вспомнила, что это всего лишь безобидные египетские статуи.

– И ничего страшного здесь нет! – проговорила Надежда вслух, но звук собственного голоса, отразившись от стен, показался ей незнакомым и пугающим.

Она взяла себя в руки, пересекла холл и поднялась по лестнице, стараясь ступать осторожно, чтобы не скрипеть ступеньками. Ей было очень неуютно: казалось, что кто-то крадется следом или ждет наверху, чтобы сбросить ее вниз, под ноги египетским колоссам.

«Это нервы, – мысленно успокаивала она себя. – Сказал же сторож, что тут никого нет…»

Однако все равно было страшно. Противный старик мог и соврать. И вообще, он понятия не имел, что тут в особняке происходит, только щеки надувал.

Лестница наконец закончилась, и Надежда пошла по полутемному коридору. Совсем недавно она проходила здесь с экскурсией, но казалось, что за это время особняк неуловимо изменился. В нем появилось что-то зловещее, что-то угрожающее…

– Возьми себя в руки! – строго проговорила Надежда Николаевна, причем произнесла эти слова вслух, чтобы разрушить настороженную тишину особняка. Однако звук собственного голоса показался ей чужим, незнакомым и зловещим.

Внезапно за спиной Надежды раздались чьи-то легкие, едва слышные шаги.

Надежда обернулась – и ей показалось, что она успела заметить босую девочку в ночной рубашке из старинных кружев, мелькнувшую в конце коридора.

– Девочка, стой! – крикнула Надежда и тут же поняла, что ошиблась, приняв за ребенка колыхавшуюся от сквозняка шелковую занавеску. – Да что же со мной такое… – пробормотала она смущенно. – Я материалист, человек двадцать первого века, я не верю ни в какую мистику… Нет никаких привидений, и вампиров, и зеркал, в которых исчезают люди, тоже нет. Это придумали ушлые экскурсоводы, чтобы заинтересовать клиентов.

Нужно взять себя в руки, сделать то, зачем она пришла и уйти, наконец, из этого мрачного особняка!

А если она не встретит тут жену похищенного, то придется все сделать самой. Интересно, куда она делась, ее тезка? Казалось бы, должна метаться по кладбищу от выхода до особняка, искать мужа, волноваться, что от него нет никаких известий… Во всяком случае Надежда так бы и поступала, если бы у нее муж пропал… Тьфу, тьфу, тьфу, чтобы не сглазить… И тут же перед глазами встало сердитое, разгневанное лицо Сан Саныча, так что Надежда даже поежилась.

А все дело в том, что Надежда Николаевна Лебедева, преданная мужняя жена и домашняя хозяйка, имела весьма необычное хобби. Причем, как уже говорилось, это было не вязание крючком и не шитье одеял из старых лоскутков, называемое нынче мудреным английским словом «пэчворк».

Надежда Николаевна обожала расследовать преступления и разгадывать всевозможные криминальные загадки, которые жизнь ей подбрасывала с завидным постоянством. Сначала Надежда помогала друзьям и знакомым, которые попадали в такие обстоятельства, потом дошла очередь до совершенно посторонних людей и предметов.

Сан Саныч такое хобби супруги не то чтобы не одобрял, нет, он был категорически против и даже пару раз здорово поскандалил, хотя был человеком сдержанным, интеллигентным и воспитанным. Но он очень боялся за жизнь и здоровье своей легкомысленной, как он считал, жены и запретил ей заниматься такими опасными вещами. Стыдил, уговаривал и брал с Надежды слово никогда больше этим не заниматься. Надежда каялась и слово давала, но потом жизнь подбрасывала ей новую загадку, и все начиналось сначала.