Лабиринты соблазнов - Надежда Черкасова Страница 9

– А тебе и не надо. Встречаться-то с ней буду я. Найду предлог для тайного делового разговора и приглашу сюда. Заодно выведаю для тебя кое-какие подробности из семейной жизни. Они тебе пригодятся. А ты из спальни будешь наблюдать: как она двигается, как ведет себя, как говорит и как слушает, о чем говорит и с какой интонацией. В одной из папок, что я тебе передал, находятся планы имения и земельных угодий ее дядюшки, фотографии и прочее. Внимательно изучи, каждый уголочек запомни в каждой комнате. Засыпаться легко на самой малой безделице, о которой и помыслить-то смешно, а она может все дело пустить под откос. А потому обращай особое внимание на все мелочи.

– У меня встречное предложение. Давайте я оденусь так, как одевается она, сделаю похожий макияж, прическу. И в тот же день у вас будет возможность сравнить нас.

– Нет, тебе пока рано выходить на сцену. Ты все испортишь.

– Но ведь она же меня не увидит! И никому я на глаза не попадусь, только вам. Зато вы подскажете мне, что у меня не получилось. Иначе какой толк в перевоплощении?

– Хорошо, можешь попробовать. Пусть это будет твой первый экзамен. Я дам тебе реквизиты банковского счета, закажешь, что тебе понадобится, через Интернет, чтобы уже ничем не отличаться от оригинала.

– А как же парикмахер? Сама я не справлюсь.

– Никаких парикмахеров! – запротестовал разволновавшийся вдруг ни с того ни с сего Троянов. – Тебя сейчас не должен видеть никто! Парик похожий купи, их в Интернете видимо-невидимо продают. Да я и сам тебе подходящий поищу, из натуральных волос и в дорогом салоне. Так что не переживай, без прически «а-ля Мила Миланская» не останешься.

«Ишь ты как испугался-то! Значит, пуще огня боится нас перепутать!» – сделала вывод Мила и, чтобы утвердиться в своей догадке, спросила:

– Тогда, может, мне попробовать покрасить волосы самой?

– Лучше не стоит. Ты и так похожа на чучело. А вот пегие концы можешь состричь… Так вот, ты должна изучить все ее привычки, особенно дурные, так как в основном именно их она демонстрирует на людях. И постоянно тренируйся писать ее почерком, это очень важно. Я сделал трафарет подписи, чтобы ты даже ночью, спросонья могла, не раздумывая, поставить ее закорючку. Сроднись с ней, сживись. Что хочешь делай, но ее подпись должна стать твоею собственной…

Три дня пролетели, как миг. После упорных стараний она и сама себя еле узнавала в зеркале, ведь пред ней воочию красовалась ее светлость королева светского бомонда – несравненная Мила Миланская с чуть высокомерным и презрительным взглядом изумрудных глаз и с неизменной легкой полуулыбкой на губах. Эффект настолько поразительный, что возникли сомнения: не переборщила ли? А чтобы это выяснить, нужно увидеть и услышать фантастическую сумасбродку вживую.

И та не заставила себя долго ждать. Раздался шум открываемой двери, и скромная копия непревзойденной дивы припала к щели между тяжелыми шторами, прикрывающими вход в спальню.

Великолепная Мила Миланская ворвалась в гостиную, словно вихрь. Роскошная королева великосветского мира столицы, благоухающая дорогими духами, уверенная в себе и знающая наверняка, что при ее появлении все особи мужского пола должны как максимум пасть ниц и умереть от счастья и как минимум – восторженно опуститься на одно колено и приложиться к ее драгоценной ручке, на всю оставшуюся жизнь запомнив эту судьбоносную встречу. А она еще поглядит, стоит ли удостаивать их своим великодушным вниманием. Особям же женского пола полагалось только умирать от зависти и мечтать хотя бы чем-нибудь походить на нее.

«Да уж, холеная барышня, – отметила про себя Мила. – Явно из косметических салонов не вылезает. А еще на модных и дорогих заморских курортах свое благолепие лелеет. Денег, поди, немерено тратит на себя, любимую… Однако и мы не лыком шиты». – Она усмехнулась и, чтобы лишний раз подтвердить свои мысли, на цыпочках прокралась к зеркалу и оглядела себя.

Русская банька, живительный хрустальный воздух тайги-матушки, подземные родники с целебными источниками и Святое озеро сделали свое доброе дело: фарфоровая нежно-бархатистая кожа, какой нет ни у одной столичной красавицы, румянец во все щеки (даже немного пришлось притушить его пудрой), лучистые ясные глаза и роскошные густые волосы. Мила успела хорошо отдохнуть с дороги, прийти в себя, поэтому выглядела потрясающе… Ну черт возьми, как же они похожи!

Она вернулась и снова прильнула к просвету между шторами. Троянов и Мила Миланская уже сидели за богато накрытым столом, который заранее, в присутствии хозяина, сервировала прислуга.

– Не выпить ли нам коньячку? – широко улыбался Троянов, наполняя бокалы. – Все разговор веселее пойдет. Говорить-то, как ни прискорбно, придется о трагическом и печальном. Так выпьем же за наше доброе здоровье!

Мила следила за каждым движением дивы: как та держит бокал с коньяком, как пьет и как морщится от выпитого, подняв тонкие пальчики, наряженные в дорогие кольца, сверкающие бриллиантами, как закусывает долькой лимона, обмакивая ее в сахарную пудру, – ничто, никакая мелочь не могут ускользнуть от пытливого взгляда.

– Угощайтесь, дорогая! Эти великолепные устрицы прибыли из Франции всего каких-нибудь час-полтора назад. Они еще пищали, когда мой искусный повар начал их готовить. Я знаю, вы большая любительница морепродуктов. Поэтому здесь все на ваш изысканный вкус – лобстеры, салат из икры белуги-альбиноса, фуа-гра, ну и прочие вкусности, – распинался Троянов, пытаясь произвести впечатление на знаменитость, которой явно нравилась его обходительность; она мило улыбалась, но при этом глаза ее несколько сузились, как бы присматриваясь к нему.

«Мягко стелете, господин Троянов, – думала копия, наблюдая из укрытия, – да спать будет жестко. Хотя Милу Миланскую дурой не назовешь, так как она явно заметила вашу подозрительную суетливость. Только не подает виду. Хитра и умна, зараза, и вы знаете об этом».

Она внимательно следила, как дива ловко управляется с заморскими кушаньями, которые Троянов заставлял есть и ее, чтобы привить вкусы королевы светского бомонда.

– Владислав Антонович, что же все-таки случилось? У вас был такой странный и взволнованный голос, точно кто-то умер. Вы же знаете: я не люблю говорить о смерти. Мы с вами живы, Катюха и мой дядюшка – тоже, а до других смертей ни мне, ни вам и дела никакого нет. Или я что-то пропустила?

– После первой и второй промежуток небольшой. Иначе вторая обидится, а первая пропадет зря.

– Фи, какая пошлость! Не ожидала от вас, – произнесла Мила Миланская, но пить не отказалась и сделала глоток, закусывая лимончиком и тряся пальчиками, как будто помогая столь чудному напитку проникнуть в ее нутро. – Вы что, решили сегодня меня споить? Так напрасный труд: я твердый орешек и вам не по зубам. Итак, по какому такому случаю сия встреча?

– Как ни прискорбно, но речь пойдет о смерти ваших родителей.

– А что об этом говорить? Их же этим не воскресишь. Что было – то было. Пустой разговор. К тому же когда-то вы уже открыли завесу тайны и сообщили мне об истинном виновнике смерти моих родителей. Это мой единственный и горячо любимый дядюшка, не так ли? Вот только слова ваши так словами и остались. Где доказательства, где подтверждения? К тому же дядюшка нашел для своей реабилитации столь веские аргументы, что я ему поверила. Или вы собираетесь внести какие-то коррективы в столь изощренную ложь? А может, придумали что еще похлеще?