Дневник призрака - Ирина Лобусова Страница 9

— Ну и дурик ты, Баклан! Дубина стоеросовая… — Чернявый мальчишка лет шестнадцати, жилистый, прыткий, грохнул в осыпающуюся стенку кулаком. Ударом из нее выбило горсть старой штукатурки, которая серой пылью опустилась подросткам на ноги.

— Да чего ты бычишься? — надулся второй мальчишка, полноватый крепыш такого же возраста, чьи взъерошенные вихри морковного цвета вызывали в памяти трогательные воспоминания о солнечном, ярком лете.

— Тому шо ты, Баклан, оглобля, об лед ударенная! Это ж надо за такое дело — цельный дом забыть! За такое Шкет и фингал за глаз тебе поставит, помяни мое слово! Вот завтра как до Шкета придешь…

— Да пошел твой Шкет! Швицер тот задрипанный до меня не указ, — насупился крепыш, принимая бравый до невозможности вид, однако глаза его с тревогой забегали по сторонам, выдавая, как он струхнул.

— Ладно, — вздохнул чернявый, — ты вспоминай лучше. Возьми мозги до кучи, повынимай из тухеса. Де дом? Ну? Или как?

— Да хрен знает, когда тут все они до одного места одинаковые! — раздраженно засопел рыжий, уже явно проявляя чувства страха и тревоги этим сопением. — Говорю до тебя ще раз, слухай, пока ухи не отвалятся! Я в стене зарыл. Дом заброшенный был! Камень внизу, до стены. И лиман.

— Ну? — Чернявый глянул вверх, сквозь разрушенный проем окна. Переливаясь под солнцем, застывшая гладь лимана сверкала как алмаз. Хаджибеевский лиман действительно был прекрасен, однако вся красота заканчивалась, стоило лишь взглянуть вверх — там возвышались в ряд заброшенные дома. Из них давно отселили людей — на этом месте планировалось крупное строительство то ли завода, то ли фабрики, местные жители так толком и не поняли. Вскоре после утверждения в колхозе генплана строительства людей из домиков выселили, и… тем стройка и ограничилась. Местные получили другое жилье — в окрестных селах, а некоторые даже в Одессе, ну а дома стали разрушаться, зарастать бурьяном и мусором. Самые догадливые повынимали из них целые двери и рамы, повытаскивали из кладок прочные кирпичи. И постепенно это место стало пользоваться дурной славой. Кто только не появлялся там по ночам!

То и дело вспыхивали пожары, превращая заброшенные дома в пылающие спичечные коробки. А потом стало известно, что строительство вообще решили перенести в другое место, и земля эта оказалась никому не нужна. И хотя место это было удивительно красивым, но вдруг выяснилось, что существует опасность оползня в лиман, и строить здесь что-то крупное будет опасно. Поэтому заброшенные руины так и остались мрачным воспоминанием о печальных нестыковках социалистического плана, в котором всегда подгонялись цифры, но не учитывались люди.

Руины на окраинах села стали местом встреч всевозможной шпаны. И эти двое парнишек, тайком пробравшиеся внутрь полуразрушенного дома, не были исключением.

Это были представители того уже вымирающего вида уличных беспризорников, которые наводили панику на всех в 1920-е годы. Укрепившись, советская власть принялась бороться с беспризорщиной любыми способами, прилагая к этому невероятные усилия. И эти силы были потрачены не напрасно: подростков и детей с улицы забирали в трудовые коммуны и детдома. Жестокая дисциплина, зверские правила делали эти заведения облегченной копией лагерей и тюрем — организаций, которые так страшно, именно страшно полюбила советская власть.

Количество беспризорников на улицах уменьшалось просто с невероятной скоростью. Но из-за жесткости порядков в детдомах массово случались побеги, особенно среди подростков. Эти беглецы снова сбивались в уличные банды, прятались в лазейках узких дворов Молдаванки, в катакомбах за городом. Милиция боролась с ними, но до конца победить не смогла. Периодически появлялись новости о жестоких разбоях и ограблениях, совершаемых уличными подростками.

В общем, эти двое мальчишек, рыщущих на окраине заброшенного села среди разваленных домов, были как раз такими вот представителями уличных подростковых банд.

В руины одного из домов они умудрились спрятать свои деньги, накопленные воровством на Привозе. Завтра они должны были встретиться с лидером района, контролировавшим банды, которому было необходимо платить каждый месяц. Денег не хватало, поэтому мальчишки решили тронуть свою тайную заначку. И… потеряли дом, заблудившись в руинах, среди стен, которые были похожи одна на другую как две капли воды. Долго и понуро они бродили среди развалин, пытаясь выдавить из памяти хоть какую-то зацепку.

— Да ты вспоминай… Вспоминай, Баклан, — едва не взмолился чернявый после бесполезного тыканья в очередную стену. — До вечера, что ли, будем так ходить? Вот больше делов до нас нету, шоб так зашариться в цей смердячке? Думай, Баклан!

— Да думаю я! — яростно окрысился крепыш. — Не морочь мне мордебэйцелы, ты, швицер задохлый! Все трындишь под ухо и трындишь! Да за шо ты маешь под меня вот так языком балакать? Завспоминаю я!

— Да шо там было? Ты за голос говори, вдвоем-то легче искать!

— Я и говорю. Дом, вроде, второй до краю… Лиман…

— Да тут везде лиман! — Чернявый готов был взвыть.

— И стены как пообгорелые… Ну, до коробка горела. Такое вот запомнил за ту мыслю, когда шкварился за гроши.

— Подожди-ка, — чернявый вдруг остановился, более внимательно, чем обычно, глядя по сторонам. — Коробка горела, говоришь? Так то за третий дом с краю! А мы за вторым.

— Ну? — вытаращился крепыш.

— Шо ну? Шевеляй шкарпетками! Пошли за третий дом!

— Ну… пошли. — Крепыш нехотя двинулся за чернявым, который мгновенно извернулся в разрушенном проеме двери и стремглав понесся по направлению к третьему дому.