Обманутые иллюзии - Нора Робертс Страница 9

– Три дня, – Мышка достал из закатанного рукава пачку «пэл мэла», встряхнул ее и вытащил зубами одну сигарету; затем предложил пачку Люку. Люк тоже взял одну с нарочито небрежным видом. – Сегодня вечером придется потрудиться. Пока все загрузим…

Люк сунул сигарету в рот и пожевал ее, в ожидании, пока Мышка зажжет спичку.

– Почему такой человек как мистер Нувель выступает на этих дешевых карнавалах?

Вспыхнула спичка, и Мышка поднес ее к своей сигарете.

– Есть свои причины, – он дал прикурить Люку, потом облокотился на машину и задумался, мечтая о долгой и спокойной поездке.

Люк осторожно вдохнул дым первый раз на пробу, сразу подавился и отрывисто закашлялся. Он чуть не задохнулся и кашлял, пока слезы не потекли из глаз, но когда Мышка удивленно взглянул на него, попытался взять себя в руки.

– Я обычно курю другой сорт, – пропищал он исчезнувшим голосом и решительно затянулся еще раз. Теперь Люк попытался проглотить дым, но опять подавился. Покрываясь холодным потом, Люк понял, что не в силах больше сдерживаться: его выворачивало наизнанку. Ощущение было такое, словно глаза полезли на лоб, а из желудка поднималась тяжелая давящая волна.

– Эй! Эй, малыш, – напуганный позеленевшим лицом Люка, Мышка стукнул его кулаком по спине, но немного не рассчитал: от такого удара мальчик упал на колени. Его вырвало. Мышка похлопал его по голове своей жирной лапой: – Вот так да! Ты заболел? Что с тобой?

– Что-то случилось? – к ним шел Макс. Его обогнала Лили и присела на землю рядом с Люком.

– Ох, золотко, бедненький ты мой, – причитала она, гладя его рукой по спине. – Не вставай, подожди, солнышко, сейчас все пройдет, – она вдруг заметила тлеющую сигарету, выпавшую из руки мальчика, и прицокнула языком: – А это что такое? Откуда у ребенка эта ужасная гадость?

– Это я виноват, – Мышка с жалким видом уставился на свои ботинки. – Я не подумал, когда предложил ему сигарету, Макс. Это я виноват.

– Он не должен был ее брать, – Макс покачал головой, глядя, как Люк согнулся, оперся руками, и его тело сотряслось от приступа рвоты. – И вот, он расплачивается за это. Еще один бесплатный урок. Не берись за то, с чем не можешь справиться.

– Ой, оставь ребенка в покое, – руководствуясь своим материнским инстинктом, Лили прижала перемазанное лицо Люка к груди; в ноздри ему ударила пьянящая смесь «шанели» и пота. Обнимая мальчика, Лили сердито посмотрела на Макса: – То, что тебя самого никогда в жизни не тошнило, еще не причина, чтобы быть таким безжалостным!

– Совершенно верно, – согласился Макс, пряча улыбку. – Ну что ж, мы с Мышкой оставляем его на твое попечение.

– Мы сейчас тебя вылечим, – прошептала она Люку. – Пойдем с Лили, солнышко. Пошли, обопрись на меня.

– Я в порядке, – он с трудом встал на ноги. Голова кружилась, слабость словно щупальцами опутала все его тело. Он настолько обессилел, что даже не почувствовал стыда, когда Лили чуть ли не понесла его обратно в фургон.

– Не волнуйся ни о чем, куколка моя. Тебе просто надо лечь и немного отдохнуть, вот и все.

– Да, мэм, – он и сам хотел лечь. Может, так ему будет легче умереть.

– Ну-ка, не надо звать меня «мэм», золотце. Зови меня просто Лили, как все остальные, – она зажала его подмышкой, открывая дверь фургона. – Ложись прямо на кушетку, а я принесу тебе холодное полотенце.

Застонав, он упал лицом вниз и от всей души пылко взмолился, чтобы его больше не рвало.

– Сейчас, сейчас, малыш, – вооружившись влажным полотенцем и тазиком – на всякий случай – Лили опустилась на колени рядом с ним. – Скоро тебе станет лучше, вот увидишь. У меня был брат, которому тоже стало плохо, когда он впервые закурил, – она говорила с ним, как с больным, тихим, успокаивающим голосом, который так естественно получается у некоторых женщин. – Но он быстро поправился.

В ответ Люк издал только слабый хрип. Лили продолжала что-то говорить, прикладывая влажное полотенце к лицу и шее мальчика.

– Тебе надо отдохнуть, закрой глаза, – она слабо улыбнулась, увидев, что он засыпает. – Вот так-то лучше, солнышко мое. Проснешься совсем здоровым.

Не в силах удержаться, она ласково пригладила его волосы. Они были длинными и густыми, мягкими, как шелк. Если бы у них с Максом мог быть ребенок, у него тоже были бы такие волосы, тоскливо подумала она. Но увы! Сердце ее переполняла любовь к детскому племени, но чрево было бесплодно.

У мальчика действительно красивое лицо, размышляла Лили. Кожа – золотистая от солнца и нежная, как у девочки. Под ней – крепкие тонкие кости. И эти ресницы Она вздохнула еще раз. Все же, каким привлекательным ни был этот мальчик и как бы ее душа ни стремилась наполнить жизнь детьми, Лили не чувствовала уверенности, что Макс поступил правильно, взяв Люка в свою труппу.

Он не был сиротой, как Мышка. В конце концов, у этого ребенка была мать. Хотя собственная жизнь Лили была очень нелегкой, она считала невозможным, что мать не отдала всю себя, чтобы только защитить, укрыть, холить и нежить свое дитя.

– Поспорить могу, что она любит тебя до безумия, куколка моя, – прошептала Лили. Она прищелкнула языком. – Худой, кожа да кости. Смотри-ка, умаялся, вспотел – вся майка мокрая насквозь. Хорошо, сейчас мы ее с тебя снимем и постираем.

Она осторожно потянула майку вверх со спины. Ее пальцы застыли на влажной материи, изо рта вырвался короткий непроизвольный вскрик. Люк застонал во сне. Глаза Лили наполнились горячими слезами жалости и гнева, и она быстро опустила майку обратно.

Макс стоял перед зеркалом, установленным на сцене, и репетировал свои фокусы, основанные на ловкости рук. Он смотрел глазами зрителей, как золотые монеты то появляются, то исчезают у него между пальцев. Макс усовершенствовал старый трюк «Таинственные монеты» бесконечное количество раз, улучшая и оттачивая его, – точно так же, как любой фокус или трюк, которые он узнал или придумал с того дня, когда впервые появился на углу улиц Бурбона и Сент-Луиса в Новом Орлеане со своим бильбоке – ловил его чашечками быстро мелькающий шарик. Тогда у него был лишь складной столик и картонная коробка, в которую прохожие кидали монетки.

Он редко вспоминал об этих днях. Теперь он был преуспевающим человеком в возрасте за сорок. Но иногда перед ним возникал тот несчастный, отчаявшийся ребенок, которым он был когда-то. И каким он сейчас увидел его в облике Люка Каллахана.

У мальчика есть способности, подумал Макс, быстрым движением пальцев расщепив золотую монету на две, потом на три.

Надо только немного времени, заботы и… правильное направление. Тогда из Люка что-нибудь получится. Что именно – это Макс оставлял на усмотрение богов. Если мальчик все еще будет с ними, когда они доберутся до Нового Орлеана, то тогда и решим.

Макс поднял руки вверх, хлопнул в ладони, и все монеты исчезли. Кроме одной, с которой он начинал.