Марки королевы Виктории - Барри Мейтланд Страница 88

Кэти быстрым шагом пошла назад по аллее к своей машине и телефону. Мысленно прорепетировав свои объяснения Макларену, она будто услышала его ответные слова: «И что же из всего этого следует?» В самом деле, что? Если отбросить различные не столь уж существенные детали, только то, что Марианна и Сэмми скрыли реальное время исчезновения Евы из-за неожиданно возникшей в доме неприятной ситуации. Боявшийся огласки и слухов Сэмми сказал любителям тенниса, что она уехала в четверг, и ему ничего не оставалось, как придерживаться этого и в дальнейшем.

Но Сэмми в данный момент мало интересовал Кэти. Куда больше ее занимала Ева. Кэти представила себе эту женщину, если верить Марианне, бегущую по аллее, а потом по лесу «почти голой». Возможно, в темноте леса она наткнулась на Тоби Фицпатрика. Того самого Тоби Фицпатрика, который любил подглядывать за ней из зарослей сквозь оптику бинокля, когда она в своем желтом бикини плескалась в бассейне перед домом. Того самого Тоби Фицпатрика, который имел возможность воспользоваться финской картонной коробкой, служившей упаковкой для стеклянной вазы, принадлежавшей его жене. Того самого Тоби Фицпатрика, чьи собаки проявили такой повышенный интерес к отрезанной голове Евы и которого сейчас терзала некая странная болезнь духа.

Кэти остановилась, немного не доходя до коттеджа Фицпатриков, и подумала, что ее отчет Макларену приобрел бы куда более авторитетный вид, если бы она смогла подкрепить его какой-нибудь вещественной уликой, связанной с убийством Евы. При этом ей снова пришли на ум картонная коробка, в которой преступники доставили голову Евы, и стеклянные цветочные вазы в стиле «Италла», стоявшие на сушильном столике в доме Фицпатриков. Ярлычки у них на донышке были довольно свежие, а сами вазы казались новыми. Ваз было две, а если так, то по идее должны существовать и две идентичные финские картонные упаковки, в которых принесла эти вазы домой Хелен. Размер ваз по крайней мере соответствовал размерам той коробки, где помещалась голова Евы. Кэти подумала, что если одну из них использовали с этой целью, то вторая вполне могла находиться в коттедже или где-то рядом.

Выше того места, где она остановилась, Кэти заметила старый каштан, за стволом которого укрывался Тоби, наблюдая за ней, когда она в первый раз подошла к его коттеджу. Кэти сошла с аллеи и, раздвигая заросли, стала подниматься к каштану. Там она нашла тропинку, которая выводила к калитке на заднем дворе домовладения Фицпатриков.

У задней стены коттеджа Фицпатриков помещался закрытый закуток для мусорного ящика. Рядом располагалась небольшая бытовка, сквозь открытую дверь которой виднелось колесо велосипеда. Определенно Фицпатрики не любили ничего выбрасывать. Об этом свидетельствовали хранившиеся в бытовке щербатые глиняные горшки для растений, старые веревки и садовые шланги, сложенные кольцом. В закутке у мусорного ящика лежали перевязанные бечевкой пачки старых газет, предназначенных для сдачи в утиль, и среди них какие-то картонные коробки.

Кэти как могла тихо отворила калитку. Она не заметила признаков присутствия на участке собаки, когда двигалась по вымощенной кирпичом дорожке к дому. Коробки были аккуратно сложены – те, что поменьше, помещались внутри больших. Когда Кэти добралась до закутка, она стала вынимать их одну из другой, надеясь увидеть светло-серую картонную упаковку, подходящую по размерам и фактуре к той, что так ясно отпечаталась у нее в мозгу. Она едва успела приступить к работе, как вдруг ей в бедро ткнулся мордой один из лабрадоров, требовавший, чтобы его приласкали. Кэти оглянулась – вторая собака тоже стояла рядом в ожидании своей порции ласк.

Она потрепала их за уши.

– Хорошие собачки, – тихо сказала она и шептала ласковые слова до тех пор, пока удовлетворенные собаки не оставили ее в покое, позволив ей вернуться к работе. В следующее мгновение она увидела ее – светло-серую коробку, идентичную той, что была восстановлена в полицейской лаборатории из найденных на дороге обрывков картона.

– Какого черта вы здесь делаете?

Она крутанулась вокруг своей оси, поворачиваясь на голос Тоби Фицпатрика. Он стоял в нескольких шагах у нее за спиной. Увидев то, что она держит в руках, он издал сдавленный крик и смертельно побледнел – как тогда, когда увидел ее в бикини Евы. Тоби казался воплощением вины, и Кэти, с места начав импровизировать, сказала:

– Вы ведь видели ее, не так ли? Тогда ночью – неделю назад.

– Значит, вы знаете? – сказал он.

– Да, Тоби, знаю.

– О Господи… – пробормотал он и закрыл лицо руками. – О марках и обо всем остальном?

– Да, – сказала Кэти, прилагая максимум усилий к тому, чтобы овладевшее ею удивление не отпечаталось у нее на лице. «Боже, – подумала она, – неужели он похитил Еву, чтобы завладеть марками Сэмми?»

– В таком случае все кончено.

– Вам сразу станет легче, – спокойно сказала Кэти, – когда вы расскажете об этом.

Он в отчаянии на нее посмотрел:

– Полагаю… вы правы. Мне действительно станет легче, если я об этом расскажу… Слишком долго все это на меня давило. Я чуть с ума не сошел…

– В таком случае начинайте. Снимите тяжесть с груди.

Он уныло опустил голову.

– У нее текла кровь, – начал он. – Она порезала ноги, когда бежала ночью по дороге. Она была в таком состоянии…