Опасно для жизни - Фридрих Незнанский Страница 87

В восемь пятнадцать утра огромная территория больницы была оцеплена с наружной стороны каменной ограды. Спешащие на работу сотрудники не замечали тщательно замаскированных спецназовцев. Главный врач больницы, молодой, лет тридцати пяти, мужчина, уже находился в своем кабинете. Присутствовал там и главный инженер больничного комплекса, пожилой армянин. Кроме этих двоих в кабинете находились Турецкий, Гоголев, еще несколько сотрудников Питерского угро.

Мужчины сидели вокруг обширного стола. На столе лежал кадастровый план территории больницы. На плане в соответствующем масштабе были обозначены все больничные корпуса. Вардан Вазгенович Мирзоян водил коротким карандашиком по листу ватмана.

— Четырнадцатый и пятый корпуса на капитальном ремонте. Есть два строящихся корпуса, — он ткнул карандашом в соответствующее место плана.

— Подвалы? — спросил Гоголев.

— В принципе можно попасть в подвал любого корпуса. Каждый из них имеет два входа. У центральных дверей в корпус и с другой стороны здания. Дальние двери обычно закрыты, но ведь любой замок можно открыть, насколько я понимаю. Правда, схорониться в действующих больничных корпусах незаметно сложнее. Подвалы используют в качестве складов. Есть вероятность, что какая-нибудь сестра-хозяйка спустится туда за хлорамином, например.

Мужчины переглянулись. Если Денисова находится в таком подвале и гипотетическая сестра-хозяйка действительно спустится туда, количество заложников увеличится. А может быть, появится и труп.

— Еще два корпуса сдаются в аренду, — продолжал главный инженер, указывая на четырехугольнички возле противоположной от центральных ворот, дальней части территории. — Там же и больничный морг, и второй въезд в больницу.

— Кто арендует здания? — спросил Турецкий.

— АОЗТ «Новые технологии» — в одном и строительная фирма — в другом. В кармане Турецкого запиликала «трубка». Александр отошел в дальний угол кабинета.

— Саша? — послышался встревоженный голос Меркулова.

— Да, Костя.

— Как у вас там?

— Пока никак.

— Мы тут с Грязновым у меня в кабинете. Постановление об изменении меры пресечения в отношении Тамары Кантурия будет готово через час.

— Хорошо, Константин, но надо тянуть время. Ты же понимаешь, как только Кантурия выйдет из СИЗО, заложница станет не нужна. Звоните Свимонишвили, тяните, тяните время. Я думаю, что мы на правильном пути. Заложница где-то на территории больницы. Но территория огромная, куча зданий. Поиски могут затянуться. Поэтому главное — успокоить их и тянуть время.

— Хорошо. Будем звонить. Вот, Вячеслав трубку рвет.

— Саша, привет, — послышался характерный баритон Славы. — Как ты?

— Работаем, Слава. Просчитываем варианты.

— Значит, опять Смакаускас?

— Он, Слава.

— Эх, опоздали мы на день с пистолетом.

— Не время сейчас, Вячеслав. Звоните Нино, пудрите мозги любыми способами. В том же духе: разговорчивые депутаты все сидят и сидят.

— Разберемся. Я так понял, что заложница — это попутчица твоя по поезду?

— Да. Все, Слава. Время идет.

— Хорошо. Будем звонить. Удачи вам.

— Спасибо. Турецкий вернулся к столу. Говорил главврач:

— Административный корпус, где висит гобелен, на ночь закрывается. К тому же в вестибюле сидит вахтерша. Второй выход из подвала заколочен. В здании, которое арендуют «Новые технологии», всю ночь горел свет. На всех этажах. Видимо, там работала ночная смена. Вряд ли преступник…

— Спасибо, Михаил Валерианович, — перебил его Гоголев. — Я полагаю, следует построить осмотр помещений следующим образом: должны быть задействованы сразу три группы, досматривающие здания. Мы можем производить осмотр под видом сантехников. Как раз отопительные сезон начинается. Проверка отопительной системы. В каждой нашей группе должен быть человек из вашего подразделения, Вардан Вазгенович. Чтобы люди видели знакомые лица. В первую очередь досматриваем административный корпус, строящиеся корпуса, те, что на ремонте, и корпус, где работает Денисова. Преступник мог взять ее уже в вестибюле здания. Досматриваются подвалы и чердаки. Я так понял, Вардан Вазгенович, что вновь строящиеся корпуса — самые высокие?

— Да, — ответил Мирзоян. — Оба дома — девятиэтажки. Гоголев с Турецким снова склонились над схемой.

— Я думаю, снайпера надо сажать на эту крышу, — Гоголев ткнул в один из квадратиков-девятиэтажек. Турецкий кивнул. — Вардан Вазгенович, соберите своих людей. Нам потребуются три человека. Всем будут выданы бронежилеты.

— Я тоже пойду! — храбро выпятил грудь Мирзоян.

— Хорошо. Александр Борисович, вы согласны с планом действий? — официально обратился к Турецкому Гоголев. Саша кивнул. Он был рад, что рядом высокопрофессиональный оперативник. — Вам… — продолжил Гоголев.

— Мне, — перебил его Турецкий, — придется сидеть здесь. Координировать, так сказать, действия. Принимать поступающую информацию. Ограждать Михаила Валериановича от контактов с сотрудниками. Главврач удивленно поднял брови и густо покраснел.

— Не обижайтесь. Ваши сотрудники уже знают о исчезновении Денисовой. Любое непродуманное слово может стоить ей жизни. Люди ведь общаются между собой. Есть телефоны и так далее. Повторяю еще раз — вся операция проводится под видом проверки теплокоммуникаций в преддверии начала отопительного сезона. Ну что, Виктор Петрович? Кажется, все? Гоголев кивнул, глянул на часы.

— Начинаем через пятнадцать минут. В девять ноль-ноль, — сказал он.

Нино Свимонишвили бесцельно бродила по пустой квартире. Сергей ушел на работу. Следовало сохранять видимость спокойствия. Вано еще два дня назад сообщил, что уезжает к другу на дачу.

— Я не в силах выносить эту обстановку в доме, — сказал он матери, отводя глаза.

— Конечно, поезжай, — через силу улыбнулась Нино. — Только адрес оставь. Вдруг ищейкам что-нибудь понадобится. Все-таки мы находимся под подпиской о невыезде. Она еще раз улыбнулась и провела рукой по густым волосам сына. Вано отстранился.

«Он обижается на меня, — думала о сыне Нино. — Действительно, я мало уделяю ему внимания сейчас. Но должен же он понимать, в каком положении Тамрико. Он может уехать за город, а ее жизненное пространство ограничено камерой. В конце концов, она его сестра, он должен сострадать».

Нино все бродила по квартире, трогая вазы, безделушки. Она все ходила, ходила по квартире. Было девять утра. Зазвенел телефон. Нино бросилась к нему, схватила трубку.

— Нина Вахтанговна? — спросил мужской голос, который она тотчас узнала.

— Да, — выдохнула в трубку женщина.

— Это Грязнов. Смакаускас поставил нам слишком жесткие условия, — без предисловий начал Вячеслав. — Дело находится на контроле у генерального прокурора. В данный момент прокурор занят с депутатами Госдумы.