Иллюзия греха - Александра Маринина Страница 86

Надежда крепла с каждой минутой, и когда он увидел Василия смедицинской картой Наташи в руках, он чуть не завыл от нахлынувшего отчаяния идосады.

- Ну вот, все в порядке, - весело сказал Василий. -Можешь передать девочке, что ее карту мы раздобыли, там действительно всенаписано, что можно, чего нельзя, так что пусть теперь не волнуется. Ей недадут ничего опасного для здоровья.

"Спокойно, - говорил себе Мирон, - погоди паниковать,может быть, того, кто взял в больнице карту, засекли и довели прямо до места. Аон ничего и не заметил. Конечно, именно так все и случилось. Ему специальнодали уйти, чтобы своими глазами увидеть, куда он повезет эту карту. Теперь ещенекоторое время будет тихо, пока они разработают план. Сразу и с наскока ничегоне делается. Терпение и еще раз терпение. Терпение и выдержка. Все должнополучиться".

Но прошло еще два дня, и ничего не произошло. Мирон понял,что надеяться больше не на что. У него ничего не получилось.

И все-таки он не терял надежды. Первое отчаяние, оглушившееего, когда в руках Василия оказалась медицинская карта Наташи, быстроотступило, и Мирон начал искать другой путь. Поразмыслив, он понял, в чем былаего ошибка. Глупо было рассчитывать на то, что милиция окажется в то же самоевремя в том же самом месте, где и человек, посланный за картой. Конечно, ониразминулись. Не исключено, что милиция до сих пор не знает о пропаже карты.Разве можно было действовать так примитивно, наобум святых? Милицию надо былопредупредить, что такой человек придет за картой, тогда все получилось бы.

У него созрел новый план. Более долгий и сложный, но, какказалось Мирону, более надежный. Только бы все не закончилось раньше, чем емуудастся привести свой план в исполнение.

Сегодня, придя к Наташе, он снова затеял какую-то совершенноненужную, но имеющую вполне благопристойный предлог работу на компьютере.

"Откуда у тебя книга Гольдмана? Она же очень давноиздавалась, ее теперь днем с огнем не сыщешь".

"Мне принесла женщина из милиции. Она занималасьубийством медсестры в нашем отделении".

"Эта женщина тебя помнит?"

"Не знаю".

"Когда у твоих родных дни рождения?"

"Ира - сентябрь, Оля - май, Павлик - январь, мама -ноябрь".

"Ты никогда не путаешь их дни рождения и не забываешьпоздравить?"

"Нет! Нет!"

Это дважды повторенное "Нет!" было такимвыразительным, что Мирон невольно улыбнулся.

"Если ты кого-то из них поздравишь не вовремя, ониочень удивятся?"

"Да! Да! Да!"

"Ты поняла, что нужно делать?"

"Да".

"Какой иностранный язык ты учила?"

"Французский и английский".

"Не забудь про Золотого человека. Ты меня поняла?""Да". Спустя примерно полчаса он громко сказал, добавив в голосдосады и раздражения:

- Что с тобой сегодня, Наталья? Ты на себя не похожа,не можешь выполнить элементарного задания. Карту твою привезли, бояться тебесовершенно нечего, ты должна такие задачки как орешки щелкать. Если у тебячто-то болит, вызови Надю.

- Душа у меня болит, - грустно ответила девушка. -Скоро у Павлика день рождения, а я не могу его поздравить.

- Глупости, - резко произнес Мирон. - Детские сопли. Непоздравишь один раз, ничего страшного не случится. Перебьется твой Павлик.

- Нет, не перебьется! - Ее голос зазвенел, в немпослышались близкие слезы. - Как ты можешь так говорить? У тебя, наверное, нетмладшего братика, поэтому ты не понимаешь. И я, и Олечка хоть какое-то времяпожили дома, в семье, в нормальной жизни. А Павлик попал в больницу, когда емубыло полгодика, он же ничего в этой жизни, кроме больничной палаты, не видел.Какие у него радости? Ирка придет навестить два раза в неделю, вкусненькогопринесет, вот и все радости. А один раз в год у него бывает день рождения.Всего один раз в год, ты можешь это понять? И мы всегда так стараемся устроитьему сюрприз, Ирка последние копейки выскребает из кармана, чтобы купить емуподарок и угощенье для всей палаты, я стихи какие-нибудь смешные сочиняю,Олечка их заучивает, красивую открытку ему рисует. Мы собираемся все вместе,вручаем подарок, Оля стихи читает. И вся его палата вместе с ним радуется ивеселится. Как можно лишить ребенка такого праздника?

- Чего ты на меня орешь? - неожиданно грубо оборвал ееМирон. - Я, что ли, его этой радости лишил? Мне-то что, поздравляй, если тебеприспичило, только я здесь не хозяин, сама знаешь.

- Знаю, - сказала она уже тише, - ты прости, что ясорвалась. Ты действительно не виноват. Просто я ужасно расстроена. Какподумаю, что в день рождения Павлушенька ничего от меня не получит, так сердцеразрывается. Ему ведь не объяснишь, он же маленький, всего шесть лет. Он будетждать от меня поздравления, а потом, когда не дождется, будет так плакать... Явсе время об этом думаю.

- Ладно, - внезапно смягчился Мирон, - я скажу ВасилиюИгнатьевичу. Может быть, он разрешит тебе послать телеграмму брату. Ты навсякий случай стишки свои сочини.

- Спасибо тебе, - горячо отозвалась Наташа.

- Рано благодаришь. Пока еще ничего не известно. Может,Василий Игнатьевич и не разрешит.

Но Василий разрешил. Причем, к немалому удивлению Мирона,его даже уговаривать не пришлось. То ли он и впрямь испугался, что расстроеннаяи взвинченная Наташа не сможет хорошо себя показать, то ли еще какимисоображениями руководствовался, но согласие на поздравление братишки дал легкои даже как будто был доволен. "Конечно, - внезапно осенило Мирона, - еслиНаташа не забыла о дне рождения брата и даже написала ему стихи, как обычно,значит, с ней действительно все в порядке и нет причин для беспокойства. Всеправильно, Василий должен был клюнуть на эту приманку". На следующий деньНаташе принесли чистый бланк для фототелеграммы, на котором она старательно,мелким почерком написала длинное стихотворение и нарисовала сбоку смешногощенка с большим бантом на шее. Она заметно повеселела, когда бланк унесли. Идаже словно бы не обратила внимания на то, что адрес отправителя ей на этот разпродиктовали совсем другой. Эту телеграмму отправлять будут не из Мурманска, аиз Оренбурга.

А вечером Мирона ждал неприятный сюрприз. Когда он вернулсяк себе после занятий с Наташей, в комнате сидел его отец.

- Здравствуй, Асланбек, - сурово произнес он.

- Добрый вечер, отец, - осторожно поздоровался Мирон,не представляя, чего ожидать от этой встречи.

- Ты, кажется, не рад меня видеть.