Корова царя небесного - Иоанна Хмелевская Страница 84

И Элюня с прежней решительностью докончила:

— …но если не скажешь правды, перестану с тобой разговаривать. Знаешь, я стала бояться лжи и недоговорённости. Просто не знаю, что в таких случаях делать. Не умею жить, когда рядом неизвестность. Не бойся, вышвыривать тебя за дверь я не стану, но правду знать должна! Иначе сбегу в пустыню.

Так случилось, что Казику довелось увидеть пустыню, он содрогнулся, услышав угрозу любимой, и сдался.

— Ну хорошо, признаюсь… Я тоже отколол номер.

Услышав такое, Элюня замерла и вся превратилась в слух, на время утратив способность владеть всеми прочими чувствами.

А Казик понуро продолжал:

— В судах всегда принято задавать один глупый вопрос… независимо от того, кем ты являешься, свидетелем или обвиняемым… Суд всегда интересуется: состоял ли ты под судом и следствием? Так вот, я состоял.

Казик замолчал. Элюня тоже не отзывалась. Правда, ей удалось раскрыть глаза и уставиться на парня. А тот плеснул себе в стакан изрядную порцию коньяка и залпом вылил.

— Состоял, холера, а за что? Не обидно, если бы судили за убийство, кражу, на худой конец, за драку. Так нет, я умудрился развалить помойку! Как последний дурак, напившись, сел за руль, мог бы, кретин этакий, взять такси, нет, упёрся — сам поведу машину. Ещё счастье, что все помойкой ограничилось, никто не подвернулся, потому как я ничего не соображал. То есть сообразил, что перед моим домом вдруг появилось аж три помойки, вот я и пытался их объехать. Естественно, и врезался в настоящую! И застрял в ней! И заснул за рулём, потому как пьяный был вдрызг. Права у меня на год отобрали, за помойку штраф добавили, отделался бы нарушением, но как последний идиот обиделся на полицию, не признал своей вины, отказался платить, и дело передали в суд. Ну, суд мне и припечатал на полную катушку! Признал ранее вынесенное наказание обоснованным, а с тех пор за мной и числится судимость. Срок истекает через четыре месяца, если я за этот срок больше никаких нарушений не допущу, судимость снимут, и я мог бы не вспоминать о ней, во всяком случае, тебе не рассказывать. Ведь стыдно же, смертельно стыдно, но вот признаюсь, а ты делай теперь с этим, что сочтёшь нужным.

Слушая Казика, Элюня все шире раскрывала глаза, не веря своим ушам. Она настроилась на какое-то ужасное преступление, которое заставит её, возможно, изменить отношение к парню, а тут… Идиотское происшествие, смешное и глупое, но куда ему до умышленного… преступления! К тому же за все время их знакомства она ни разу не видела Казика пьяным. Значит, не алкоголик он. Тогда, спрашивается, почему не признавался в содеянном, зачем скрывал от неё такую глупость и лишь нагнетал подозрительность?

Хотела сказать парню все, что думала, но голос отказался ей служить. Хотела встать с кресла и броситься в объятия этого дуралея, но не смогла даже шевельнуться. Ничего не смогла сделать, оставалось лишь покорно ждать, когда оцепенение пройдёт само по себе.

Корова! — с отвращением думала девушка о себе. — Причём самая обыкновенная корова, вовсе не царя небесного!

А Казик обречённо ожидал решения своей участи. Ожидал и ожидал, а реакции со стороны любимой так и не последовало. Ну вот, он это предвидел, хуже нет предстать в смешном виде перед любимой девушкой!

Наконец парень осмелился поднять глаза на Элюню. Та сидела неподвижно, с каменным выражением лица. Осуждение и презрение прочёл Казик на этом прекрасном лице. А на что другое можно было надеяться? Что ж, получил по заслугам.

С трудом выпрямившись, он приподнял неподвижно лежавшую на столе руку любимой, чтобы запечатлеть на ней прощальный поцелуй.

Элюня немедленно воспользовалась случаем. Судорожно ухватившись за руку Казика, она сорвалась с кресла и смогла наконец осуществить своё желание.

Удивлённый, поражённый и бесконечно счастливый, Казик сначала не поверил себе, потом тоже воспользовался случаем…

* * *

— Выйдешь за меня? — с трудом переводя дыхание, спросил он спустя некоторое время. — И у нас будут дети. Будут? Я люблю детей.

— Я тоже! — не стала темнить и кокетничать Элюня. — Конечно, у нас будут дети. Но вот в чем я хотела бы тебе признаться…

— Ну? — выдохнул Казик.

— Даже если у нас будет две дюжины детей, я все равно буду ходить в казино. И никакие преступники меня не испугают!

С умилением и нежностью смотрел.Казик на любимое лицо. Господи, да пусть ходит куда ей заблагорассудится! Было что-то в этой девушке такое, что просто счастьем представлялась совместная жизнь с ней, независимо от того, чем ей вздумается заниматься. К тому же вполне понимал благородную страсть, ведь в его душе тоже находилось место для азарта.

— Я тоже, если ты не против…

— Что ты тоже?

— Тоже иногда стану заглядывать в казино. Вместе с тобой. Люблю я это дело.

Тёплая волна нежности и благодарности залила сердце Элюни. Ах, этот Казик! Такой понятный, нормальный, начисто лишённый противных сексуальных извращений, зато такой понимающий, снисходительный, а главное, надёжный. Во внезапном озарении ей предстала будущая жизнь с этим человеком: свобода и поддержка во всем, полное взаимопонимание и сотрудничество, идеальное сходство вкусов и пристрастий, совершенное отсутствие эгоистических требований, а главное, безопасность, ведь рядом всегда будет надёжный друг. Семья и дети. О боже, ведь это же то, о чем можно только мечтать!

И разумеется, тут уж Элюня от волнения надолго окаменела.