Жизнь после жизни - Александра Маринина Страница 82

Девочка между тем что-то бормотала, глядя на фотографию АидыБорисовны, укрепленную на простом деревянном кресте. Настя не могла разобратьни одного слова, да и не особо старалась, больше озабоченная собственнымиразмышлениями. Она тоже смотрела на серьезное тонкое лицо Павловой в красивыхдорогих очках и снова и снова вызывала в памяти обстановку в ее квартире,содержимое памяти компьютера, книги, диски, мебель, репродукции на стенах.Что-то крутилось в голове, как назойливая муха, и не давало себя поймать.Книги, диски, репродукции… Книги, диски… Диски…

«Аида». Несколько дисков с разными записями этой оперыДжузеппе Верди. «Аида», третий акт, сцена у реки? Вот оно! В третьем акте Аидапо наущению своего отца пытается уговорить Радамеса предать свою родину,фараона, Египет и бежать с ней в Эфиопию. Или нет? Настя не была уверена в том,что помнит правильно. И в любом случае, надо внимательно прослушать весь третийакт, чтобы понять, какие именно слова имела в виду Аида Борисовна Павлова,когда, взволнованная, выбежала из кабинета Аллы Ивановны Ярцевой. И междупрочим, совсем не факт, что Аида Борисовна думала в тот момент именно об опере,она вполне могла иметь в виду любую пьесу из необозримого мирового репертуара.Правда, не в каждой пьесе есть третий акт, и если он есть, то не каждый третийакт подразумевает сцену у реки, но наверняка таких пьес наберется не одиндесяток. С другой стороны, Аида должна была эту пьесу хорошо знать и любить, и,значит, у нее дома сие литературное произведение наверняка есть. Не может небыть. Так что если с «Аидой» не получится, нужно будет еще раз посетитьквартиру Павловой и на этот раз уже пристально изучить всю библиотеку и найтинужную пьесу.

Полина закончила свой монолог и подняла на Настю полные слезглаза.

— Мне так грустно без нее, — сказала онанегромко. — Я ее очень люблю. И очень скучаю.

Они крепко взялись за руки и пошли в сторону выхода. Шли темже путем, и Настя напряглась, когда они поравнялись с могилой Алисы Ярцевой, ноПолина по-прежнему смотрела себе под ноги, погруженная в печальные переживания,и ничего не заметила.

Настя отвезла девочку домой и вернулась в усадьбу. По дорогерешила, что начатый с «неправильного» завтрака день следует довести дологического конца, и заехала в магазин, где купила сыру, колбасы, хлеба,пирожных, а в отделе кулинарии взяла куриные котлеты и большую порцию салата«Столичный». Вот к такой еде она привыкла, и не в ее годы начинатьпереучиваться и жить по правилам какого-то там олигарха Бегорского.

Выйдя из машины, она сделала крюк, заскочив в зверинец изабрав Подружку. Вот так будет правильно. Сейчас они вместе пообедают, а потомНастя влезет в Интернет, найдет любую запись «Аиды» и послушает. «Будемнадеяться, что итальянский язык я еще не окончательно забыла», — думалаона, стягивая куртку и сапоги и одновременно уворачиваясь от обезумевшей отрадости Подружки, которая все время норовила упереться Насте в грудь мощнымипередними лапами, мокрыми от снега, и лизнуть ее в лицо.

Холодные куриные котлеты показались Насте простобожественными, особенно в сочетании с салатом, по которому она, оказывается,так соскучилась! Подружка радостно жевала сыр с колбасой, лежа у Настиных ног.И все было таким спокойным и мирным.

— Пирожное будешь? — спросила Настя, налив себекофе и открывая коробку. — Тебе какое, эклер или корзиночку?

Собаке было все равно, она любила и то, и другое, и вообщевсе, что предлагала ей человеческая подруга. Она нервно дергала кожаным носом,сглатывала слюну и повизгивала от тихого счастья.

— Пошли оперу слушать. Оперу любишь?

Насчет оперы Подружка не была уверена, но если это любит еененаглядная Настя, то и она готова слушать хоть до утра, только бы находитьсярядом, иметь возможность смотреть на нее, дышать с ней одним воздухом.

Настя довольно быстро нашла несколько вариантов «Аиды» изадумалась, какой выбрать. В принципе, все равно, но на всякий случай онавыбрала тот, который сопровождался английскими субтитрами: если ее подведетзнание итальянского и восприятие на слух, то уж с английским текстом она точносправится. Настя честно хотела сразу перейти к третьему акту, но не удержалась.

— Я только послушаю первые десять минут, — сказалаона себе, — а потом сразу перейду к сцене у реки.

Но десять минут превратились в двадцать, а потом все как-топлавно перетекло в сплошное прослушивание. Ну не отказывать же себе вудовольствии! Все равно нет никакой спешки… Нет, знание итальянского никуда неделось, да и дикция у певцов оказалась на редкость хорошей, так что английскиесубтитры даже не понадобились.

Собака мирно дремала, положив голову на Настины ступни втеплых носочках и посапывая. Любительницей классической оперы она явно не была.

Ну вот и третий акт, и та самая сцена у реки. Настя всяпревратилась в слух, схватила ручку, положила перед собой блокнот иприготовилась ловить каждое слово. Через полчаса она выключила «Аиду», волевымусилием приняв решение не дослушивать оперу до конца. Перед ней лежал тот текст,который, судя по всему, имела в виду Аида Борисовна Павлова: «Я должен бежать стобой в чужую страну, покинуть свою родину и алтари наших богов, забыть землю,где я завоевал первые лавры славы, забыть небо, которое было свидетелем моейлюбви».

Да, бывший следователь Павлова была категорическойпротивницей переездов в поисках лучшей жизни. Сына своего она отпустила вКанаду, а вот сама уезжать туда отказалась, как сын ни настаивал. Об этом исвидетели говорили, и Настя своими глазами читала в переписке Аиды Борисовны сродственниками. Но почему-то эту свою позицию она вспомнила и решилаподтвердить словами Радамеса именно после разговора в кабинете Аллы ИвановныЯрцевой. И разговор этот ее сильно взволновал и расстроил, причем настолько,что она даже отказалась от посещения парикмахерской, хотя очень следила засобой и старалась хорошо выглядеть.

Ну что ж, теперь, по крайней мере, понятно, в какомнаправлении следует двигаться и какую информацию собирать.

Настя ласково погладила Подружку по шее, запустила пальцы вдлинную спутанную шерсть.

— Вставай, милая, пойдем по делам. Мне нужно в главныйдом, а ты, если хочешь, подожди меня на улице. Собакам в клуб нельзя, ты самазнаешь. Не оставлять же тебя в холле скучать.

Подружка протяжно зевнула и облизнулась, вполне прозрачнонамекая на оставшиеся вкусности.

— Хватит, тебе больше нельзя, — строго сказалаНастя, — ты уже старенькая, а старикам переедать вредно. Вот пойдемвечером на прогулку — и я тебе еще дам сырку с хлебушком. А пока хватит.

Собака посмотрела на нее с упреком и покорно пошла к двери.

* * *

Костю Еремеева Настя встретила в холле главного дома, он шелиз кафе, нес в руках чашку с дымящимся чаем и на ходу что-то дожевывал.Вообще-то Насте нужна была Тамара, но раз уж ей попался Костя, то можно и с нимпоговорить.