Китаец - Хеннинг Манкелль Страница 82

— Мне показалось, что не один. Слишком много рук.

Биргитте вдруг стало страшно. Лишь теперь она сообразила: возможно, и Хун, и Чань Бин знали, что она искала Ван Миньхао. Потому и сидит в кабинете высокого полицейского начальника. Каким-то образом она стала опасна. Спрашивается только — для кого?

Они оба знают, думала она. Хун осталась в приемной, так как ей известно, о чем Чань Бин намерен со мной говорить.

Фотография по-прежнему лежала у нее в кармане. Может, достать ее и объяснить Чань Бину, что привело ее к месту нападения? Но что-то ее остановило. В данный момент ведущим в выжидательном танце был Чань Бин, а она следовала за ним.

Чань Бин подвинул к себе бумаги, лежавшие на столе. Ясное дело, читать он не собирался, просто решал, что сказать.

— Сколько денег украдено? — спросил он.

— Шестьдесят американских долларов. И чуть меньше в китайской валюте.

— Украшения? Драгоценности? Кредитные карты?

— Все цело.

Один из телефонов на столе зажужжал. Чань Бин ответил, выслушал звонившего, отложил телефон.

— С этим ясно. — Он встал. — Сейчас вы увидите того, кто на вас напал.

— Мне казалось, вы говорили, их было несколько?

— Вы увидите того из нападавших, кого мы пока что можем допросить.

Стало быть, второй мертв, подумала Биргитта Руслин, чувствуя, как накатывает дурнота. В эту минуту она очень пожалела, что осталась в Пекине. Лучше бы настояла на своем и уехала вместе с Карин Виман. Решив остаться, она угодила в ловушку.

Они прошли по коридору, спустились по лестнице и открыли какую-то дверь. Приглушенный свет. У портьеры стоит полицейский.

— Я оставлю вас одну, — сказал Чань Бин. — Как вы понимаете, арестованный не может вас видеть. Говорите в микрофон на столе, если захотите, чтобы кто-нибудь сделал шаг вперед или стал в профиль.

— С кем я тогда буду говорить?

— Со мной. Не торопитесь, подумайте хорошенько.

— Это бессмысленно. Не знаю, сколько раз нужно повторять, что я не видела нападавших в лицо.

Чань Бин промолчал и вышел. Биргитта осталась одна. Портьеру отодвинули. По другую сторону зеркального стекла стояли несколько мужчин лет тридцати, в простой одежде, некоторые очень худые. Лица сплошь незнакомые, она не узнавала никого из них, хотя на миг ей почудилось, что крайний слева напоминает человека, заснятого в Худиксвалле видеокамерой Стуре Херманссона. Но нет, это не он, у этого лицо круглее и губы толще.

Из скрытого динамика донесся голос Чань Бина:

— Не торопитесь.

— Я никогда раньше не видела никого из этих людей.

— Присмотритесь внимательнее.

— Даже если останусь тут до завтра, мое впечатление ничуть не изменится.

Чань Бин не ответил. Биргитта Руслин раздраженно нажала кнопку микрофона:

— Я никогда не видела никого из этих людей.

— Вы уверены?

— Да.

— Присмотритесь.

Человек, стоявший за стеклом четвертым справа, вдруг шагнул вперед. Он был в куртке на вате и заплатанных штанах. Небритый, лицо худое.

В голосе Чань Вина неожиданно послышалось напряженное возбуждение:

— Этого человека вы раньше видели?

— Нет, никогда.

— Он — один из тех, кто на вас напал. Лао Сань, двадцать девять лет, ранее судим за ряд преступлений. Отец его казнен за убийства.

— Я никогда его не видела.

— Он сознался в нападении.

— Тогда я вряд ли вам нужна?

Полицейский, стоявший в темноте у Биргитты за спиной, задернул портьеру и сделал ей знак следовать за ним. Они вернулись в кабинет, где ждал Чань Бин. Хун куда-то исчезла.

— Позвольте поблагодарить вас за содействие, — сказал Чань Бин. — Остались только небольшие формальности. Нужно подписать протокол.

— Протокол? О чем?

— Об очной ставке с преступником.

— Что с ним будет?

— Я не судья. Что бы случилось с ним в вашей стране?

— Все зависит от обстоятельств.

— Разумеется, наша правовая система работает так же. Мы выносим преступнику приговор, учитывая добровольность признания и особые обстоятельства.

— Существует ли вообще риск, что его приговорят к смерти?

— Маловероятно, — сухо ответил Чань Бин. — На Западе почему-то считают, что простое воровство карается у нас смертной казнью. Если бы он применил оружие и нанес вам серьезные телесные повреждения, тогда другое дело.

— Но его подельник мертв?

— Он оказал сопротивление при аресте. Двоим полицейским пришлось защищаться.

— Откуда вам известно, что он был виновен?

— Он сопротивлялся.

— Возможно, по другим причинам.

— Человек, которого вы видели, Лао Сань, показал, что это был его подельник.

— Но улик нет?

— Есть признательные показания.

Биргитта Руслин поняла, что ей не вывести Чань Бина из терпения. Ладно, она выполнит его просьбу и как можно скорее уедет из Китая.

Вошла полицейская с папкой в руке, старательно избегая смотреть на Биргитту Руслин.

Чань Бин зачитал протокольную запись. Биргитта заметила, что он как будто бы спешит. Кончилось терпение, подумала она. А может, кончилось что-то другое. О чем ей неизвестно.

Подробный документ гласил, что госпожа Биргитта Руслин, гражданка Швеции, не смогла опознать в Лао Сане преступника, совершившего на нее жестокое нападение.

Чань Бин умолк и подвинул ей бумаги. Протокол оказался написан по-английски.

— Подпишите, — сказал Чань Бин. — И можете ехать домой.

Биргитта Руслин внимательно прочитала две страницы, потом поставила подпись. Чань Бин закурил. Он словно бы уже забыл о ее присутствии.

Неожиданно в кабинет вошла Хун Ци.

— Можно ехать, — сказала она. — Все позади.

По дороге в гостиницу Биргитта молчала. Единственный свой вопрос она задала Хун перед тем, как они сели в машину:

— Наверно, на сегодня подходящего для меня рейса нет?

— Увы, придется подождать до завтра.

Портье сообщил, что ее авиабилеты перерегистрированы на завтрашний рейс «Финнэйр». Она уже хотела попрощаться с Хун, но та вызвалась зайти попозже снова, чтобы вместе поужинать. Биргитта не раздумывая согласилась. Меньше всего ей сейчас улыбалось остаться в Пекине одной.

В лифте она думала, что Карин уже на пути домой, летит незримая в высоких слоях атмосферы.