Директива Джэнсона - Роберт Ладлэм Страница 82

Пригнувшись, Джэнсон знаком приказал женщине последовать его примеру. Теперь ему был виден неподвижно застывший снайпер, устроившийся на крыше приземистого кирпичного строения, положивший цевье винтовки на левую руку. Ни один настоящий стрелок не опирает ствол ни на какую подставку; это может изменить внутренние колебания стали и повлиять на выстрел. Снайпер являл собой картину полной сосредоточенности. Он смотрел в оптический прицел, используя локоть левой руки в качестве оси поворота, позволявшей ему менять поле наблюдения. Плечи находились на одном уровне, приклад винтовки упирался в плечо. Цевье было зажато между большим и указательным пальцами левой руки, его вес лежал на ладони. Идеальная поза.

— Виктор! — вдруг крикнула женщина.

Вздрогнув, стрелок резко обернулся и выстрелил не целясь. Джэнсон отскочил в сторону, увлекая женщину за собой. Затем, сделав молниеносный кувырок, он очутился у стены сарая и выдернул винтовку из рук снайпера. Пока тот торопливо пытался достать из-за пояса пистолет, Джэнсон обрушил винтовку ему на голову, словно тяжелую биту. Повалившись вперед, снайпер снова застыл неподвижно, но теперь он уже был без сознания.

Распрямленной пружиной женщина бросилась на Джэнсона. Ей была нужна «беретта» — это в корне изменило бы расклад. В последнюю долю секунды Джэнсон увернулся от ее вытянутых рук. Но женщина, схватив его за полы мокрого пиджака, попыталась воткнуть колено ему в пах. Защищаясь, Джэнсон отпрянул в сторону, а женщина ударила его по запястью, и выбитый пистолет взлетел в воздух.

Оба отступили друг от друга.

Женщина приняла классическую боевую стойку: левая рука впереди, согнутая в локте, на пути возможного удара. Лезвие ножа, оцарапав кожу, соскользнет с кости; все главные мышцы, артерии и сухожилия находятся внутри, под надежной защитой. Правая рука, сжимающая маленький нож, была вытянута вниз; нож был спрятан в ботинке, и Джэнсон даже не заметил, когда она успела его достать. Женщина знала свое дело; она была гораздо ловчее и проворнее его.

Ее поза ясно давала понять, что, если Джэнсон сделает выпад вперед, она рассечет ножом его руку. Эффективный прием, прямо из учебника.

Странно, но Джэнсон нашел некоторое облегчение в том, что женщина была хорошо обучена. Он мысленно прокрутил в голове хореографию ближайших десяти секунд, подготавливая ответ на ее возможные действия. Слабость женщины была в ее подготовке. Джэнсон знал, что она предпримет, потому что знал, чему ее учили. Он сам учил многих одним и тем же приемам. Но после двадцати пяти лет оперативной работы сам Джэнсон обладал значительно более богатым репертуаром движений, ощущений, рефлексов. И именно это решит исход дела.

— Мой папа всегда говорил мне: «Не бери нож туда, где стреляют», — усмехнулась женщина. — Но я его не послушалась. Нет ничего плохого в том, чтобы иметь в запасе дополнительное лезвие.

Она держала нож как смычок, свободно, но уверенно; очевидно, она умела им пользоваться.

Внезапно Джэнсон бросился вперед, хватая женщину за вытянутую левую руку; она, как он и предвидел, подняла нож, и Джэнсон что есть силы ударил ее по запястью. На расстоянии дюйма от ладони срединный нерв очень чувствителен; точный удар Джэнсона заставил правую руку женщины непроизвольно разжаться, выпуская нож.

Он подхватил нож — однако в это самое мгновение ее левая рука устремилась к его плечу. Сильный большой палец глубоко вонзился в трапецеидальную мышцу, задев проходящий под ней нерв и на мгновение парализовав правую руку Джэнсона. По всему плечу разлилась невыносимая боль. Женщина великолепно владела искусством рукопашного боя; молодость одержала верх над опытом. Джэнсон попытался ударить женщину в правое колено, надеясь причинить ей боль и вывести из равновесия. Она повалилась навзничь, а он сам, не удержавшись, упал на нее.

Джэнсон ощутил под собой жар вспотевшего тела, почувствовал, как напряглись ее мышцы. Женщина стала вырываться и извиваться, словно профессиональный борец. Своими мощными бедрами Джэнсон прижал ее ноги к земле, но ее руки успели наделать много бед. Он почувствовал, как женщина бьет его в бронхиальное сплетение, пучок нервов, идущих от плеча к шее. Джэнсон резко опустил локти вниз, пригвоздив ее руки к земле. Ему оставалось полагаться только на свой больший вес и грубую физическую силу.

Лицо женщины, в каких-то дюймах от его лица, исказилось от ярости и, казалось, злости на саму себя за то, что она позволила Джэнсону занять более выгодное положение.

Увидев, как заиграли мышцы у нее на шее, Джэнсон понял, что она собирается ударить его в нос головой, и надавил ей на лоб своим лбом. Ее дыхание обожгло ему лицо.

— А тебе ведь действительно очень хочется меня убить, правда? — спросил он, и в его голосе прозвучало что-то похожее на веселье. Это был не вопрос, а утверждение.

— Черт, нет, — язвительно ответила женщина. — С моей стороны это пока лишь прелюдия.

Собрав все силы, она попыталась сбросить с себя Джэнсона, и ему с трудом удалось удержаться на ней.

— И что тебе рассказали? Про меня?

Некоторое время она молча делала глубокие вдохи и выдохи, пытаясь отдышаться.

— Ты мерзавец, — наконец сказала женщина, — Ты предал все святое, что есть в жизни, ты убиваешь ради денег. Гнуснее этого ничего не бывает.

— Чушь собачья!

— Ты подлец, каких надо поискать. Обманул всех и вся. Продал свое ведомство, продал Родину. Из-за тебя погибли отличные ребята.

— Вот как? Тебе сказали, что я вдруг стал плохим?

— Ты сломался, мать твою, а может быть, ты изначально был куском дерьма. Это не имеет значения. Пока ты жив, под угрозой жизни многих хороших людей.

— И это все тебе рассказали?

— Это правда!— гневно бросила женщина.

Она снова попыталась вырваться, и ее тело словно забилось в судорогах.

— Дерьмо! — выругалась она. — Хорошо хоть у тебя изо рта не воняет. Мне надо радоваться хотя бы этому, да? И что у нас дальше в повестке дня? Ты меня убьешь, или дело ограничится одними обжиманиями?

— Не льсти себе, — возразил Джэнсон. — Такая крутая девчонка — и ты веришь всему, что тебе сказали? — Он поморщился. — Впрочем, не стыдись, я сам был таким же.

Они по-прежнему лежали, прижавшись друг к другу лбами, нос к носу, рот ко рту: неестественная и неуютная интимность борьбы не на жизнь, а на смерть.

Женщина прищурилась, и ее глаза превратились в узкие щелочки.

— У тебя есть другая версия? Я слушаю. Все равно большемне ничего не остается.

И тут же она предприняла еще одну судорожную попытку освободиться.

— Как тебе нравится такой рассказ? Меня подставили. Я прослужил в Кон-Оп больше двадцати лет. Слушай, похоже, ты обо мне хорошо наслышана. Задайся вопросом: неужели то, что тебе про меня рассказали, укладывается в общую картинку?

Женщина ответила не сразу.