Больше всего рискует тот, кто не рискует. Несколько случаев из жизни офицера разведки - Владимир Каржавин Страница 81

— Куда едем, товарищ полковник? — спросил лейтенант.

— В управление, быстро!

… Три человека — двое в военной форме — склонились над большим письменным столом. Свет от настольной лампы с зелёным абажуром падал на широко раскинутую карту города. Множество названий на карте пестрело мелким шрифтом, поэтому, несмотря на дневное время, пришлось включить свет.

— Вот она, автобаза, — подполковник Кульчицкий, хорошо знавший Львов, ткнул карандашом в карту.

— Давно она пустует? — спросил Ершов.

— Больше года. На исправных машинах удрали немцы, и сейчас там один хлам.

Ершов ещё задал несколько вопросов Кульчицкому, потом подытожил:

— Самое место для сходки. До ближайшего дома метров триста, кругом пустырь. Улица Микульского переходит в грунтовую дорогу, далее мост через речку, лес и снова дорога на посёлок Взлесье. До него километров двадцать. Главное, рядом лес. Вот… вот где у них сходка! Ярослав!

— Слушаю, товарищ полковник.

— Связывайся с комендантом города. Срочно к нам два грузовика с автоматчиками! Да… ещё медицинскую бригаду. Боюсь, потребуется.

Кульчицкий сел за телефон, а Ершов с довольным видом опустился в кресло.

— Что скажешь, Балезин?

— А ты не допускаешь, что всё это блеф?

— Вот как? Это почему же?

— Ты говоришь, старая автобаза — хорошее место? А я считаю, что нет. Через триста метров жилые дома, а за базой ближе к речке пустырь. Всё видно.

— Что всё?

— Как они будут приходить, расходиться… Рискованно…

— Но ты же сам любишь повторять: больше всего рискует тот, кто не рискует.

— Правильно, когда это касается индивида, личности, например меня самого. Но здесь на карту поставлены головы главарей банд или, как они их называют, командиров куреней. А вот рисковать чужими жизнями — далеко не всегда оправданно. Нет, Фёдор, я бы на их месте устроил сходку где-нибудь в лесу.

— В лесу холодно.

— А на базе что, много теплей?

— Теплей. Там хоть нагреватели можно включить, есть же электричество.

— Всё равно рискованно. Местные жители могут заметить.

— Ты плохо представляешь, с кем имеешь дело, — в голосе Ершова появилось раздражение. — Эта бандеровская сволочь никого не боится! Жители ближайших домов увидят? Так население настолько запугано, что никто и не пикнет. Верно, Ярослав?

— Верно, — подтвердил подполковник и тут же добавил: — Машины будут через полчаса.

Фёдор Ершов порылся в столе и, достав пухлый конверт, высыпал на стол фотографии.

— Посмотри, Алексей, пока есть время. Может, увидишь своего знакомого.

Балезин перебрал несколько снимков.

— Вот этот, похоже, он. Только без усов.

Ершов показал фото Кульчицкому:

— Глянь-ка, Ярослав.

— Это Юрий Несмачный, — ответил тот, не задумываясь. — Очень опасен. На нём много убийств.

— Фото какого года? — спросил Балезин.

— Довоенное, из польского архива.

Ершов повертел в руках ещё одну фотографию:

— А вот этого случайно не встречал?

Балезин всмотрелся:

— Этого нет.

На фотографии был угрюмого вида мужчина лет пятидесяти.

— На всякий случай запомни: это Игнатий Супрунюк, доверенное лицо самого Бандеры, координатор их отрядов в Прикарпатье.

Балезин досмотрел фотографии:

— Марии здесь что-то не видать.

— Значит, она не из главных.

— Тогда из каких?

— Могли и запугать, — пояснил Ершов. — Взять в заложники дочь или сына. Они это умеют.

Балезин вновь взял фото Красавчика.

— Вот с ним я должен ещё раз увидеться.

Ершов разом поднялся и, опершись руками о край стола, в упор глянул на Алексея:

— Никаких «увидеться»! Ты, Балезин, своё дело сделал. Всё! Большое тебе спасибо! Забирай чемодан и вперёд, в Москву, к жене, к детям. Если всё пройдёт нормально, представим к награде.

Но Алексей не намерен был уступать.

— Мне, Фёдор, не даёт покоя ещё один момент.

— Какой?

— Я всегда привык себя ставить на место противника. С Красавчиком-Несмачным я встретился в одиннадцать пятнадцать. Через пять минут мы расстались. До сходки два часа сорок минут. Ему бы сразу отвести меня куда-нибудь: на явочную квартиру отдохнуть, в кафе пообедать или же на ту самую автобазу, чтобы я был под его наблюдением. А он сознательно даёт мне свободное время. Зачем?

— Как зачем? — пожал плечами Ершов. — Ты для него представитель зарубежья, он тебе доверяет.

— Вот как раз наоборот. В том-то и дело, что он мне не доверяет или, точнее, доверяет не полностью. Ты учти, мы не с детьми имеем дело.

— Будешь ещё меня учить…

— Да нет, не буду, сейчас не до ученья. Просто сунемся мы на автобазу, а там никого нет. И ищи ветра в поле.

В спор вступил Кульчицкий:

— Товарищ полковник, — обратился он к Ершову, — я тоже считаю, что не надо торопиться. Надо всё проверить.

— Что именно?

— Есть ли на базе люди.

Ершов молчал, понимая, что он один против двоих. Наконец взял трубку внутреннего телефона.

— Панченко? Двух оперативников ко мне!

Через пару минут в кабинете появились двое в штатском; один из них был связником Алексея с площади. Ершов подозвал их к карте.

— Знаете автобазу на Микульского, сорок восемь?

Прибывшие утвердительно кивнули.

— Ваша задача: не заходя на базу, определить, есть ли там люди и сколько их. Используйте дыры и щели в заборе, чердаки и подъезды домов, захватите с собой бинокли. Но вас никто не должен видеть. Сейчас двенадцать ноль-пять. Не позже тринадцати тридцати жду вашего сообщения. Лучше телефоном, если такой найдёте — так скорее. Задача ясна?

— Так точно.

— Ковин старший, — Ершов кивнул на связника Балезина. — Всё, вперёд!

Потянулись томительные минуты ожидания. Даже чай, организованный Ершовым, не разрядил напряжённую обстановку. Алексей искоса поглядывал на Фёдора, тот изрядно нервничал. Сам же он не сомневался, что на базе никого нет, разве что один Красавчик. Поэтому, когда в тринадцать двадцать зазвонил телефон, ожидание Алексея напоминало ожидание боксёра, который уверен, что выиграл бой, и ждёт только, когда судья поднимет вверх его руку.

Но всё оказалось далеко не так. Ершов молча выслушал телефонное сообщение, и на лице его постепенно расцвела улыбка: