Предательство в Неаполе - Нил Гриффитс Страница 81

По-моему, я допустил ошибку. Алессандро не может отказать мне, зато теперь ему известно, что я уезжаю. Чем меньше ему известно, тем лучше. Волнение мое сразу улеглось, когда я услышал, как трубку на том конце провода положили на что-то твердое. А затем я услышал бесцветный голос Луизы:

— Прощай, Джим. Приятно было повидаться. Возвращайся домой целым и невредимым. Не забудь бросить прощальный взгляд на Караваджо, я знаю, как сильно ты его любишь.

Телефон умолк. Мозг мой лихорадочно расшифровывает ее послание. В Неаполе всего два Караваджо: один в Каподимонте, другой в ее личной часовне. «Жди меня там», — говорит Луиза. Она все еще считает, что должна передать мне деньги.

Наверное, я должен перезвонить и сказать ей, что в этом нет нужды? Но это будет означать, что больше мы не увидимся. Прикидываю, чем я рискую. Где был Алессандро, пока мы разговаривали? Ясно, он не собирался позволять нам прощаться наедине, в интимной обстановке. Стоял, должно быть, рядом с женой. Что, по его мнению, мы говорили друг другу? Алессандро слишком сообразителен, чтобы принять за чистую монету слова Луизы о моей любви к Караваджо. Не помню, известно ли ему о часовне. Может ли он выследить нас? Это ничто в сравнении с тем, как лупит пистолетом по башке Лоренцо Саварезе.

Решаю вернуться на квартиру, собрать вещи и дожидаться Луизу у часовни. Не хочу, чтобы она пришла и не застала меня.

А вдруг Луиза наконец решилась уйти от Апессандро и намерена вернуться в Лондон вместе со мной? Я понимаю, что она всего лишь собирается передать мне деньги, но… Чего на свете не бывает? Со вчерашнего дня многое переменилось, а накануне Луиза еще не была вполне уверена в том, чего хочет. Мысли эти придают сил. Сердце бешено бьется. Вернуться мы сможем тем же способом, какой я приберег для Джованны: поездом в Рим, ночным — в Париж, потом в Лондон. Своего рода медовый месяц. Нелепые фантазии! Я громко хохочу, и прохожие недоуменно пялятся на меня, но отворачиваются, едва рассмотрев мое лицо. Я для них человек с раскроенной головой, который заливается безумным смехом. Я сумасшедший.

А я и есть сумасшедший. Луиза ни за что не уйдет от Алессандро. И уж точно не ради меня. Постоянно забываю, что я тут — незваный гость. На протяжении четырех недель их союз казался мне странным: разница в возрасте, в культуре, выражении чувств, в языке — все это порождало ощущение несовместимости между Алессандро и нами. Но вышло так, что я стал для Луизы мимолетным увлечением. Трехнедельная интрижка, лишенная риска ввиду своей обреченности. Луиза не собиралась на некоторое время отрешиться от повседневности: ей нужен был балласт в противовес власти Алессандро, подчинявшему ее своей власти. Мотивы не слишком отличаются от побуждений Джованны — с той лишь разницей, что у Луизы есть возможность самоутвердиться как личности при помощи романа на стороне и ей нет необходимости навсегда убегать из семьи.

Я приближаюсь к началу переулка, и пояапяется Джованна. На этот раз без мотороллера. Девушка в линялой одежде. Не сбавляя шаг, сворачиваю в переулок и ныряю в дверь. Она — следом.

Мы в зеленовато-лимонном дворике. Джованна смотрит на мою рану. Чувств своих никак не выдает. Ее синяки почти исчезли, ссадины на лице зажили. Но и того, что еще остается, вполне хватает, чтобы убедиться: ей досталось больше, чем мне. Множество ударов. Разбитые скулы, брови, губы.

— Кто? — произносит Джованна.

Раздумываю, стоит ли говорить ей правду, но не вижу причин скрывать.

— Твой брат. Лоренцо.

В ужасе она прикрывает рот ладошкой.

— Со мной все в порядке, — говорю я, — не волнуйся, на вид все хуже, чем на самом деле. — Уверен, что ей нужна поддержка. Я читаю на ее лице смущение, жалость и страх — оттого, что я теперь, возможно, откажусь от своих обещаний.

Джованна спрашивает:

— Теперь ты не будешь мне помогать?

Объяснить ей, почему это невозможно, повторить прежние доводы в пользу того, чтобы уехать одному, и вместе с тем попытаться подбодрить ее заверением, что вскорости она получит помощь от Луизы… Стоим друг против друга, и я думаю о другом: с деньгами Луизы мы оба могли бы удрать прямо сегодня.

— Джованна, ты понимаешь, чем я рискую? Твой брат убьет меня.

Кивает: понимаю, мол.

— Они меня убьют. — «Мы с тобой в одинаковом положении» — вот что она хочет сказать.

Но это не так. Мне скрыться гораздо проще.

Один боевой шрам останется, только и всего.

Бросаю взгляд на Джованну. Красивая девушка боевые шрамы тоже заработала. И готова рискнуть большим, только бы избавиться от этого кошмара.

Я должен ответить всего на один вопрос: смогу ли я дальше жить со спокойной совестью, если сейчас оставлю ее одну? А ответ таков: да, наверное. Я нынче толстокожий. У меня с сотнями пациентов складывались более длительные, более проникновенные отношения, и многих из них я потерял: самоубийства, передозировки, даже убийство. Понимаю, что всех мне не спасти. Доля успешных исходов у меня была выше, чем у большинства коллег, однако чаще происходили неудачи. С другой стороны, то, что от меня требуется сейчас, с моей работой никак не связано. Нет у меня никаких обязанностей, которые следует исполнить. Нет никакого врачебного обязательства. Все гораздо сложнее: судьба избрала меня, чтобы помочь тем, кто сам себе помочь не в силах, и это сопряжено с риском для моей жизни. Что я делаю? Это не экзамен, не проверка знаний, опыта, верности профессии. Это не похоже на испытание моего благородства и милосердия. Это простой вопрос: что, по-моему, является правильным поступком? Для меня. Сейчас.

— Жди меня сегодня днем на вокзале. — Произношу быстро, чтобы отрезать путь к отступлению.

— Время? — спрашивает Джованна. Стоило мне набраться решимости, как она перешла на деловой тон.

— Не знаю… Нужно еще… — Я обескуражен. Мне следовало бы отчеканить: вокзал, шестнадцать ноль-ноль, под часами и т. п. Увы, мне уже хочется оставить возможность пойти на попятный.

— Джованна, — говорю я, — послушай. Так не годится. За тобой будет слежка.

Джованна обводит долгим взглядом лестничные площадки и балконы: никто за нами не следит.

— С этим о'кей. Они не подозревают. Я promesso. Promesso. [72]Остаться. Когда я тебя встретить, я не… — она показывает знаками, будто держит в руках по чемодану, — багаж…

При таких обстоятельствах слово «багаж» звучит уморительно. Она надеется на успех предприятия на том основании, что пообещала родным забыть о побеге и не привлечет к себе внимание тем, что станет собираться в дорогу.

— Где же мы встретимся?

— На вокзале… — неуверенно выговаривает Джованна, тревожась, не перепутала ли чего.

— Где на вокзале-то? Не хочется шататься там у всех на виду.

— «Макдоналдс». Моя famiglia… моя famiglia… — Джованна чиркает пальцем по горлу.