Жизнь после жизни - Александра Маринина Страница 80

— Здравствуйте, — он протянул ей ухоженную руку сдлинными пальцами. — А я как раз собирался вам звонить. Я присяду?

— Конечно, — улыбнулась Настя. — Что-тослучилось?

— Я вам нашел вашу девочку. Это оказалось совсемнесложно, достаточно было нескольких телефонных звонков. Ваша Полина Солодко —сирота, тринадцати лет, живет у тетки, которая официально назначена опекуном.Вот адрес. Имя тетки — Ушакова Надежда Андреевна, разведена, воспитывает двоихдетей и племянницу, работает продавцом в супермаркете. Сегодня во вторую смену.

Илья достал из сумки уже знакомый Насте ежедневник,полистал, нашел нужную страницу и с удовлетворенным видом обвел очередной пункткрасной шариковой ручкой.

— Вот спасибо, — обрадовалась Настя. — Сейчасдоем и поеду.

— Я вам нужен? Мне поехать с вами? — спросилкапитан.

— Да нет, я сама справлюсь, там же ничего сложного.

— Вы уверены? — Лицо Вторушина сталоозабоченным. — А вдруг вы правы и кто-то из этой семьи причастен кубийству?

— Илья, вы ничего не забыли? — усмехнуласьНастя. — Я все-таки не девочка с улицы.

— Простите, — пробормотал он, виноватоулыбаясь. — Но вы хорошо подумали? Я точно вам не нужен?

— Точно, точно, не волнуйтесь, — успокоила онаего.

Вторушин ушел, а Настя допила свой кофе и отправилась пооставленному капитаном адресу.

* * *

Надежда Андреевна Ушакова была дома и занималась стиркой.Дверь она открыла с мокрыми, покрытыми по локоть мыльной пеной руками, взакатанных до колен старых спортивных штанах и в черной футболке с замысловатымрисунком.

— А Полинка в школе, — удивленно протянулаУшакова. — Но она скоро придет. А вам она зачем? Вы из опеки, что ли?Опять с проверкой пришли?

— Я не из опеки, я журналистка из Москвы, пишу про АидуБорисовну Павлову.

— А, — Ушакова почему-то обрадовалась, — ну,это вам Полинка расскажет, она с покойницей очень дружила. Вы проходите,подождите ее. Хотите, я вам чайку согрею?

Чаю Насте совсем не хотелось, завтрак был плотным и сытным,но не отказываться же от такого бесценного источника информации, как разговор сНадеждой Андреевной!

Они уселись в маленькой тесной кухоньке, где невозможно былосвободно развернуться, даже двинуть локтем лишний раз было опасно: каждыйсвободный сантиметр пространства был занят посудой, банками, пакетами и чем-тоеще, что не умещалось в комнатах.

Ушакова поведала, что мать Полины — ее двоюродная сестраКатя — родила дочку от курортного романа, когда ей еще девятнадцать не исполнилось,была почему-то уверена, что, как только скажет любимому про ребенка, тотнемедленно на ней женится. План у нее такой был: родить, потом поехать к отцуПолинки, показать ему фотографии новорожденной и торжественно вернуться вТомилин уже замужней дамой.

— Как-то это странно, — удивилась Настя. — Ончто, не знал про беременность?

— Так в том-то и дело! Катька с ним на курортепознакомилась, он на пляже спасателем работал. Она не то что адреса его незнала — даже фамилию спросить не удосужилась, до того влюбилась, что память исоображалку напрочь потеряла, просто бегала к нему на пляж на свидания. А когдавернулась в Томилин, тогда и выяснилось, что она беременна. Ни написать ему, нипозвонить — ничего не может. Вот она и решила, что сперва родит, а потом поедетна тот курорт и на пляже его найдет.

— Ну, — Настя пожала плечами, — разумно. Ачто ей еще оставалось? И что дальше было?

А дальше Екатерина Солодко понянчила малышку, пока быломолоко, а как только оно пропало через два месяца — оставила девочку своейматери Александре Кирилловне и уехала искать суженого на пляжах Черноморскогопобережья. И пропала. Ни слуху от нее, ни духу. В первый раз она позвониласпустя несколько месяцев, спросила, как Полинка, а про себя сказала, что отцадевочки пока не нашла, но все у нее в порядке, пусть мать за нее не волнуется.И трубку повесила.

— Тетя Шура все ждала, что Катька вернется, а та толькозвонила, да и то раз в три-четыре месяца, потом заявила, что выходит замуж закакого-то богатого мужика и уезжает с ним не то в Сургут, не то в Уренгой. Ипосле этого не звонила целый год. Тетя Шура прямо извелась вся от переживаний,ей все казалось, что с Катькой какая-то беда приключилась, а потом поняла, чтодочка ее — обыкновенная кукушка безмозглая и что растить Полинку ей придетсясамой. Подождала еще годик, Катька больше не объявлялась, тогда тетя Шура пошлапо инстанциям, чтобы ей права над Полинкой утвердили. Суд был, Катеринупризнали безвестно отсутствующей, а тетю Шуру — опекуном. Тетя Шура хорошаябыла, душевная, много с Полинкой занималась, рано научила ее читать, считать,приучала к самостоятельности. А когда Полинке исполнилось восемь лет, тетя Шураумерла, вот я ее и взяла, хотя у меня своих двое и мужа нет, но где двое — тами трое, верно? Не сдавать же дитя в детский дом, все-таки родная кровь. Хотя,конечно, трудно, да и тесно, — вздохнула Надежда Андреевна. — А сАидой Борисовной Полинка очень дружила, часто ходила к ней в гости, книжки унее брала почитать и говорила, что вырастет и станет, как бабушка Аида,следователем, а сама бабушка Аида будет как мисс Марпл. Очень ей про эту мисскнижки нравились, она их постоянно читает и перечитывает, ничего другого в рукине берет, кроме учебников, конечно. Теперь, когда Аида Борисовна умерла,Полинка больше не может брать у нее книги, но какие-то у девочки ещеоставались, вот она их и перечитывает. Полинка все мечтала, что, когдавырастет, будет жить вместе с Аидой и помогать ей раскрывать преступления.Вообще она у нас такая мечтательница! Вобьет себе в голову какую-нибудь сказкуи сама же в нее поверит. Смешная! Но я ее очень люблю, привязалась к ней,знаете ли. И когда с усыновлением не получилось, я даже обрадовалась.

— С усыновлением? — настороженно переспросилаНастя.

— Ну да, тут одна супружеская пара хотела Полинкуусыновить или удочерить, я уж не знаю, как там правильно будет. Они сперва сомной поговорили, ну я и ответила, что я не возражаю и, если надо, от опекунстваоткажусь, потому что я хоть и люблю девочку, но умом-то понимаю, что ей у нихлучше будет, у них и деньги есть, и квартира просторная, и в Москву онисобирались переезжать, а там и школы куда лучше наших, и институты есть. Пустьбы дитя в человеческих условиях выросло, ее и так жизнь обделила, ни отцасвоего не знала, ни матери, бабушку рано потеряла, так пусть бы девочка наконецпорадовалась.

— А почему ничего не получилось? Органы опеки неразрешили?

— Да куда там! — Надежда Андреевна махнуларукой. — Я уж к ним заранее сходила, все узнала, они мне сказали, чтознают мои жилищные и материальные условия и понимают, что в богатой семьеПолинке будет лучше, так что, если я буду отказываться от опекунства, чтобыдевочку могли усыновить, никаких вопросов не будет, я полное право имею. АПолинка как узнала — так в крик не пойду, говорит, к чужим людям и в Москву непоеду, мне и у вас хорошо, и бабушку Аиду я не брошу, я закончу школу и буду сней жить и ей помогать. Мне эти люди уж и деньги предлагали, хорошие деньги,чтобы я Полинку уговорила, уж я так старалась ее убедить, мне ведь эти деньги нелишними были бы, да куда там! Уперлась — и ни в какую. Буду, говорит, жить сбабушкой Аидой, когда вырасту. Вот какая у нее любовь была к Аиде Борисовне.Как старушку убили, так Полинка до сих пор по ней горюет, на кладбище все времябегает, на могилку к ней. Стоит над могилкой и вслух с покойницейразговаривает, книжки ей пересказывает, которые прочитала, представляете?