Двуликая особа - Маргарита Южина Страница 8

– Ладно, делюсь, записывай! – Татьяна вызывающе откинулась на спинку стула, закинула ногу на ногу. – Подхожу к приличному мужчинке, заметь, Даринка, к приличному, а не чмошнику, затем тихонько так говорю: «Вы меня не помните? А если подумать?» Главное, чувствовать себя уверенно, прищурить глаза и нацепить понимающую улыбку. Срабатывает процентов на девяносто. Начинают вспоминать, мяться. А уж если ты его имя где подхватишь…

– А если подхватишь не имя? – Даше уже надоела эта пустая болтовня. – Татьяна, короче, денег не дам. Еще какие-нибудь будут просьбы или пожелания?

– Дай денег, тебе же лучше – я скрючусь, квартира вам с Женькой останется. Не жмись. Я же знаю, у тебя есть!

– А я и не сказала, что нет, я сказала, что не дам.

В дверях зашевелился ключ, и вошедшая хозяйка, увидев гостью, заторопилась в комнату.

– Баба Вера, – позвала Даша. – Иди с нами чай пить, с печеньем. Таня уже уходит.

Татьяна поднялась, сладко потянулась:

– Ладно, старухи, глотайте свой чай с печеньем, – не спеша обулась и вышла, хлопнув дверью.

Даша опустилась на стул, некоторое время сидела, горько сдвинув брови, потом с сожалением глянула на часы и стала раскладывать печенье.

Женьке Захарову уже изрядно поднадоело заниматься этим нудным делом – домашним хозяйством. Эта ежевечерняя готовка, хождение по магазинам, стирка… Как это женщины всю жизнь с этим маются, а некоторые даже умудряются быть счастливыми? Позавчера рыба, вчера окорочка, а сегодня что сообразить?

Сейчас он опять стоял у прилавка магазина и растерянно разглядывал цветастые упаковки. Так чем же все-таки порадовать болящую сестрицу? Ни черта дома не делает, хоть бы раз сама ужин сварганила! Все пофигу! Так, стоп! Вот так и сам не заметишь, как станешь нудистом. В смысле – занудой. Татьяна больная, и он должен о ней заботиться, вот и все. Она теперь и сама старается терпеть. Не зря позавчера мужику звонили.

– Девушка, подайте мне, пожалуйста, вон тот кусочек вырезки. Да-да, этот и пакет гречки, – заказала впереди стоящая девушка.

– Мне то же самое, – повторил Женька и задумался, а что, собственно, он будет делать с мясом. Девушка укладывала продукты в пакет и приветливо поглядывала на парня.

– Здравствуйте, – обратилась она к нему.

– Здравствуйте, простите, а… – Женька не мог вспомнить, знаком ли он с этой молодой особой.

– Мы с вами в одном доме живем, не замечали? Меня, кстати, Ирой зовут, – усмехнулась девушка. – У нас теперь зачастую так бывает – с человеком можно всю жизнь через стенку прожить, а кто он и что, так и не узнаешь.

«Где-то я это уже слышал», – подумал Женька, выходя из магазина вместе с Ирой.

– Ничего удивительного, сейчас дома многоэтажные, в одном подъезде целую деревню можно расселить, где же тут всех узнаешь! И захочешь, да не получится.

– А вот и неправда! Просто каждый из нас так собой занят, что на других уже не остается ни сил, ни времени, ни желания.

– А если этот каждый и не хочет, чтобы кто-то лез в его сложности?

– Такого по природе человеческой быть не должно, это противоестественно. Каждый человек в своей жизни должен кому-то помочь, кто-то поможет ему. Не может быть, чтобы искренняя помощь была не нужна, чтобы было наплевать на доброе отношение, сочувствие, сопереживание. Мы ведь люди! – убежденно говорила соседка, потом, видимо спохватившись, что для первого знакомства беседа получилась слишком нравоучительной, игриво сощурила глаза. – Вот я заметила – вы взяли то же, что и я, а что, если не секрет, собираетесь готовить? Хотите, помогу советом?

– Хочу, – охотно согласился Женька. – Только если не очень сложно, а то мы просто останемся без ужина.

Девушка подробно рассказывала, как соорудить мясное рагу, а Женька добросовестно пытался запомнить, в какой последовательности куда чего бросать.

Неподалеку засигналила машина, и собеседница заторопилась.

– До встречи, – попрощалась Ира и легко, несмотря на сумки, порхнула к автомобилю.

– Женька! – крикнули из детской песочницы.

– Ты чего голосишь, круглоголовый?

– А ты в школу не собираешься, что ли? С дамочками воркуешь. Опаздываешь ведь, между прочим.

– Фу ты, черт, точно! А сам-то не сильно торопишься, я смотрю. Не пойдешь, что ли?

– У нас с Севычем здесь свидание, чтоб ты знал, – отряхивая брюки, поднялся Вовчик. – Он в прошлый раз после уроков по ошибке вместо своего пакета мой взял, а у меня там деньги.

– И чего ты испугался? Севка никогда не возьмет.

– Кого не возьмет! Он уже взял! – взорвался Вовка. – Сразу же и сообщил: «Хорош зажиматься. Мы на эти деньги после следующей вечернухи устроим небольшой бухучет. Пивка попьем. Ты, – говорит, – у нас из порядочной семьи, с голоду не помрешь, значит, спонсором будешь». Ты чего, Севку не знаешь? А ты куда сейчас? Может, и правда – посидим, отдохнем? Ты вон какой загруженный, опять с сумками. Слушай, а чего ты на Дашке не женишься? Хорошая же девка. Заноза, конечно, но лучше заноза в руках, чем журавль в облаках.

– Иди уж, сват! – усмехнулся Захаров. – Дожидайся своего Севку. А с пивом я сегодня пролетаю. В другой раз.

Вовка обреченно вздохнул и поплелся обратно в песочницу.

У Женьки снова кошки заскребли на сердце. Тянут его во все стороны, тянут… Вот и девчонка эта, соседка, пыталась в душу влезть с разговорами, теперь Вовчик какое-то культурное мероприятие отрабатывает. И с Дашей уже достал! Можно подумать, Женька сам ее не звал! Раньше говорил почти при каждой встрече, а теперь… А теперь он боится. Это ведь только ребята забыли про убийство, живут, как жили. А Женька-то разве сможет забыть? Теперь и по сторонам оглядывается, и в лифт старается сесть только один, и на людей косится. За Татьяну переживает, за Дашу беспокоится.

Потому что ходит этот убийца еще на свободе, и кто знает, что там у него намечено.

Подонок! У Женьки сурово нахмурились брови. Ладно, проехали. Вот поставим Танюху на ноги, а потом. А потом можно и пожить. Женька оглянулся на песочницу и с удивлением подумал – неужели совсем недавно он был таким же беззаботным, как этот кругленький Вовчик?

Сразу после того, как Захаров скрылся в подъезде, неизвестно откуда к Вовке подскочил Севка.

– Ну что, уломал? – кинулся он к другу.

– Как же, его уломаешь! Ходит со своими авоськами, больше ни о чем и думать не хочет. Зря только полтора часа в этой песочнице как пень просидел.

– Правильно говоришь. Пень и есть, – недовольно буркнул Севка. – Это я дурак, надо было самому с ним поговорить, я бы его уломал.

– Да-а! Ты же у нас крутой мачо, – язвительно подкусил Вовчик, направляясь к школе.

– Попрошу не выражаться! – буркнул Севка. – Торопись в науку, опоздаем, оратор.