Фантом - Николай Лузан Страница 8

Ароматные запахи, гулявшие по залу, пробудили в Перси чувство голода. Рюмка крепкой горилки, которую налил Генри, еще больше распалила аппетит. После нее ему показалось, что ничего более вкусного, чем салат «каприз», он в своей жизни еще не ел. Но до конца насладиться этим гастрономическим парадом, который горел желанием продемонстрировать Генри, ему не удалось.

Время неумолимо поджимало: до явки с агентом Бульбой оставалось совсем немного. На ходу дожевав остатки жареного фазана, Перси терпеливо отсидел положенное на унитазе и, убедившись, что контрразведка на это раз оставила его в покое, тенью проскользнул на улицу.

Ковальчук, оставшись в одиночестве — Джоан кружила в танце голову своей дежурной жертве, не скучал и, кромсая ножом и вилкой елозивший по тарелке огузок птицы, не забывал внимательно следить за тем, что происходило в зале и вестибюле. Прошло пять минут, как Марк покинул бар, но никто не пытался сесть ему на «хвост». Контрразведка, похоже, сегодня отдыхала, и Ковальчук мог спокойно отдаться своим огромным желудком щирой украинской кухне.

Перси, кутаясь от ветра в воротник куртки, быстрым шагом спускался вниз по улице. Позади осталась приземистая, нахохлившаяся под снежной шапкой, церквушка; через десяток шагов слева в тусклом свете фонарей, зияющим провалом возникла арка проходного двора. Нависавшая над ней выщербленная морда льва не оставляла сомнений: он у цели. Лишним подтверждением тому служил стоявший неподалеку форд Берда — это была последняя подстраховка перед заходом на явочную квартиру.

По привычке Перси бросил взгляд за спину и, не заметив слежки, стремительно нырнул в подворотню. Пробежав десяток метров, он решил подстраховаться, шмыгнул в нишу и затаился. Несмотря на крепкий мороз, грудь обдало жаром. Так происходило каждый раз, когда он выходил на явку с агентом. Чувство близкой, дышащей в затылок опасности и азарт будоражили кровь и щекотали нервы. По натуре Перси был игрок, и эта самая захватывающая из всех игр — игра с контрразведкой, стала тем наркотиком, без которого он уже не мог жить.

Ветер стих, снежная круговерть осела, и в блеклом свете фонарей причудливой подковой проступила арка. За ней тусклыми светляками мелькали проносящиеся по улице машины. В наступившей тишине напряженный слух Перси уловил легкий скрип снега, и через мгновение во двор вбежала закутанная по самые глаза женская фигура. Он напрягся, но опасения оказались излишними. Громыхнув дверью, девица исчезла в подъезде напротив.

«Черти тебя носят в такую погоду!» — буркнул Перси, выждал еще минуту и, убедившись, что «хвоста» за собой не привел, решительным шагом отправился на явочную квартиру.

Она находилась на соседней улице и располагалась на втором этаже старого купеческого особняка. Массивная, чудом сохранившаяся после опустошительных набегов «металлистов», бронзовая дверная ручка обожгла ладонь холодом. Перси потянул ее на себя, вошел в подъезд и на одном дыхании взлетел на второй этаж. Здесь царили полумрак. Нашарив замок, он вставил ключ, повернул на три оборота и толкнул дверь. Она легко подалась, и вошел в явочную квартиру.

Первым три года назад ее начал использовать для встреч с особо ценными агентами его предшественник Сэм Болтон. Наводку на нее он получил из пражской резидентуры ЦРУ. Дочь несостоявшейся «поп-дивы» в поисках заработка шесть лет назад выехала в Чехию. Привлекательная внешность и знание трех языков сделали ее незаменимой для «новых русских» и «новых украинцев», наводнивших Прагу. Среди них оказалось немало тех, кто своими политическими связями в России и на Украине представлял интерес для американской разведки. В резидентуре быстро смекнули, что более подходящей кандидатуры для агентурной разработки «объектов», чем обольстительная «токин гел», трудно подыскать, и положили на нее глаз.

Подготовка и сама вербовка не заняли много времени и прошли гладко. Смышленая, «крученая» в передрягах, «токин гел» с полунамека поняла, что от нее требуется и долго не «ломалась». При «птичьих правах» и проблемах, которые периодически возникали с полицией нравов, такая крутая «крыша», как американская разведка, была весьма кстати, а будущий солидный шпионский приработок пересилил все ее опасения.

После короткого «шпионского ликбеза» агент ЦРУ Фиалка, испуская завлекательные ночные запахи, под объективами скрытых видеокамер кружила головы и развязывала языки млевшим от ее чар русским и украинским политикам и бизнесменам. Войдя во вкус, она осмелела и предложила своим американским хозяевам «семейный шпионский подряд» — подключить к работе «простаивающую без дела» мать.

В киевской резидентуре ЦРУ предложение Фиалки посчитали запоздалым. Бывшая заведующая армейским клубом, на лице которой даже под толстым слоем грима читались следы бурной и далеко не безгрешной молодости, при всей ее артистичности никак не тянула на современную Мату Хари. Друзья и приятели по прежней службе, «поросшие мхом» отставники — майоры и подполковники, лишь изредка, и то после большого бодуна, залетавшие к ней на «огонек», чтобы тряхнуть стариной, для разведки давно не представляли интереса. А молодые и дикорастущие паны новой украинской армии, обращали на нее внимание, разве что когда помогали перейти «украинский Бродвей» — Крещатик.

Однако многоопытный Сэм Болтон, которому резидент поручил изучить обстановку вокруг «мэм», не спешил сбрасывать ее со шпионского счета. Она, а еще больше квартира, расположенная на бойком месте и имевшая удобные подходы, во всех отношениях соответствовала для конфиденциального приема агентуры. Это предложение Болтона резидент утвердил без колебаний, и Сэм, предвкушая легкую победу, со спокойной душой отправился на вербовку будущей содержательницы явочной квартиры ЦРУ.

В тот миг, когда перед ним в распахнувшейся двери возник эдакий сильно подвядший «божий одуванчик», он не мог предположить, что беседа с ней будет стоить ему стольких нервов и отнимет не одну минут жизни. В начале разговора ничто не предвещало бурного и едва не закончившегося скандалом финала. Скучавшая от одиночества, хозяйка, обрадовавшись приходу «друга» дочери, затрещала как сорока. Сэму понадобилось все его умение, чтобы деликатно заткнуть этот словесный фонтан и перевести беседу в нужное русло. Но когда речь зашла о «дружеской услуге» ЦРУ, мадам неожиданно заартачилась. В ней вдруг проснулось и заговорило партийное прошлое. Вбитый замполитами в голову за десятилетия ее безупречной службы марксизм-ленинизм противился всякой связи с коварной «вражеской разведкой», и Болтону, чтобы сохранить лицо перед резидентом, ничего другого не оставалось, как «дожимать» ее до конца.

«Закусив удила», он не почувствовал, когда и в какой момент перегнул палку: мадам, не выдержав напора, «поплыла» и совсем некстати хлопнулась в обморок. Сэм, как ошпаренный, заметался между ней и домашней аптечкой. Больше часа приводил ее в чувство, а затем снова взялся за свое. На этот раз мадам не устояла. Ее прошлые коммунистические убеждения не выдержали испытания, когда в руках Болтона заманчиво зашуршали доллары.

И сейчас, увидев Перси, она засуетилась и стала настойчиво зазывать на кухню, оттуда аппетитно пахло печеной сдобой. Но он вежливо отказался — до прихода Бульбы оставались считанные минуты, и, перебросившись с ней парой дежурных фраз, проводил ее до кухни, а затем прошел в гостиную. Здесь его ждала деликатная работа, о которой не подозревали ни сама хозяйка, ни агенты. За книжными стеллажами спецами из отдела оперативной техники была хитроумно смонтирована аппаратура скрытой аудиозаписи и видеонаблюдения.