Великолепный и сексуальный - Джилл Шелвис Страница 8

Но Мэдди допустила ошибку, и он почувствовал, что что-то не так. Броуди понятия не имел, что происходит, но насторожился, и теперь так просто от него не отделаешься. Его улыбка казалась добродушной и беззаботной, а мощное тело – напряженным, как у зверя, готового к прыжку. От Броуди исходила волна спокойной уверенности, надежности и сила, которой так не хватало Мэдди. Она знала, что может положиться на этого мужчину.

Он оглядел запертую дверь, потом поднял голову и встретил ее взгляд.

– Впусти меня.

О боже! Какая-то часть ее существа этого хотела. Хотела больше всего на свете. Мэдди покачала головой.

– Тогда объясни, что случилось.

Она с трудом овладела голосом и даже сумела придать ему оттенок возмущения. Это оказалось несложно. Мэдди действительно испытывала злость, а еще разочарование, усталость и отчаянный… страх. Дьявольское сочетание.

– Ничего не случилось. Вот только ты свалился на мою голову.

Прищурившись, Броуди внимательно оглядел Мэдди с головы до ног. Когда-то от этого взгляда у нее перехватывало дыхание. Она и теперь почувствовала знакомое щемление в груди, но на этот раз от досады. Мэдди поняла, в чем совершила промах: они с Линн были одеты по-разному.

Внешность для Мэдди всегда играла важную роль. Очень важную. Даже когда жизнь ее шла наперекосяк и сильно падала самооценка, никто об этом не догадывался: умело нанесенный макияж, тщательно подобранная одежда и правильное выражение лица скрывали это.

Последний год в «Скай Хай эйр» Мэдди провела, прикрываясь маской довольной собой женщины, добившейся успеха, хотя на самом деле ее хрупкий мир мог рухнуть в любую минуту как карточный домик. Что и произошло с появлением Линн. Ей следовало бы знать. Судьба и вправду мстительная стерва. И никуда от нее не деться. В отличие от сестры Мэдди была одета в свободные спортивные брюки и короткую маечку на тонких лямках. Ни косметики, ни привычной брони.

Броуди оглядел ее, задержав взгляд на левом плече, где виднелись три шрама: шестидюймовый хирургический шов, след от зонда и место, куда вошла пуля, раздробившая ключицу.

Броуди стиснул зубы и угрюмо поджал губы.

Мэдди знала, что он винит во всем себя, хоть это и было нелепо. Ей хотелось взять кофту и прикрыть плечи, но она сдержалась.

– Ты быстро переоделась, – произнес Броуди. – И твои волосы…

Мэдди дернула здоровым плечом.

Черт.

– Я была в парике. – Возможно, Линн надела один из париков Мэдди. Ей нравилось их примерять. Что же до самой Мэдди, она вернулась к своему натуральному цвету, темно-рыжему.

Броуди кивнул, но Мэдди так и не поняла, поверил он или нет. Зеркальные очки не давали прочесть его взгляд. Он сунул руки в карманы и переступил с носков на пятки.

– Мне действительно хотелось бы поговорить с тобой.

Да, вот только Мэдди не хотела беседовать с ним. Во всяком случае, не теперь, прежде ей предстояло решить свои проблемы, самой главной из которых была ее сестра-близнец, спавшая в соседней комнате.

– Как ты меня нашел?

– Это оказалось нелегко. Ты не слышала, что на телефонные звонки принято отвечать?

– Как, Броуди?

Он вздохнул.

– Однажды ты звонила в «Скай-Хай» по городскому телефону.

– Два дня назад, когда мой мобильник разрядился.

– Да. Мы попросили брата Шейна отследить звонок.

– Ничего себе! – Мэдди покачала головой. – Какое возмутительное вторжение в частную жизнь.

– Я бы извинился…

– Но ты не чувствуешь себя виноватым. – Уэст не испытывал и тени раскаяния, это ясно читалось на его лице. – Послушай, Броуди, сейчас не самый подходящий момент, понимаешь? Давай в другой раз…

А скорее всего никогда.

Броуди приподнял очки. Его серые глаза сурово сузились, в них читались гнев и разочарование.

Мэдди не знала, что ей делать, мешал разлившийся по телу жар и слабость, от которой ноги подкашивались. Какая изощренная пытка! Она слишком долго мечтала о Броуди, но именно сейчас не могла позволить себе думать о нем. Следовало помнить о великом плане и об остальном.

– Ты была испугана, – проговорил Броуди, и сильная тревога в его голосе отозвалась в Мэдди новым приступом слабости.

– Нет, – возразила она. – Ничего подобного. – Подумать только, еще одна ложь. Мэдди определенно делала «успехи».

– Да, когда ты открыла парадную дверь. Ты боялась. А теперь… – Склонив голову набок, Броуди медленно оглядел Мэдди, и под его пристальным взглядом по спине у нее поползли мурашки. – Дело не только в одежде, – нахмурившись, протянул он. – Ты выглядишь иначе.

Увы, он чертовски близко подобрался к правде. С горестным вздохом, который Броуди не мог услышать, Мэдди опустила шторы, стремясь от него отгородиться.

– Черт возьми, Мэдди! – Он уперся ладонью в стекло. – Перестань.

– Извини. Мне очень жаль.

Мэдди действительно сожалела. Сожалела так сильно, что спазм сдавил горло и слезы обожгли глаза. Казалось, еще немного, и она не выдержит и сломается. Впервые за долгие годы. Потому что она не хотела уходить. Не хотела потерять Броуди. Потерять навсегда…

– Мэдди.

Она закрыла глаза, не думая о том, что этот беспомощный жест – жалкая попытка спрятаться – выдавал ее с головой.

– Давай заключим сделку, – предложил Броуди. – Я увеличу тебе зарплату, если ты меня впустишь. Ты получишь солидную прибавку. Ну давай же, соглашайся – я же знаю, как ты этого хотела.

Броуди и так платил ей слишком много. Впрочем, на этом настаивали Шейн и Ноа. Будь его воля, все в компании работали бы бесплатно, откладывая каждый цент в расчете на более трудные времена. Нельзя сказать, что Броуди был скупым. Ну ладно, он действительно вел себя как настоящий скряга, ворчал по каждому поводу. Броуди вырос в бедности. В детстве ему случалось просить милостыню, брать в долг и даже воровать. Теперь, впервые в жизни, у него появились деньги. Деньги, добытые честным трудом – собственными руками и головой. Мэдди понимала, что Броуди еще не успел к этому привыкнуть.

– Ты произнес слово «увеличение» и не покрылся пятнами, – пробормотала она, напоминая себе, что обольщаться не следует и Броуди просто пытается ею манипулировать.

– Впусти меня, и я повторю свое обещание.

Получается, Мэдди что-то для него значила.

Много значила. А главное, и Броуди много для нее значил. Так много, черт возьми, что ей больно было смотреть на него. Поймав себя на этой мысли, она судорожно сглотнула. Только бы не заплакать…

– Мэдди.

Он тронул стекло, будто хотел прикоснуться к ней.

– Не надо.

Мэдди снова зажмурилась.