Тайна голубиного пирога - Джулия Стюарт Страница 8

– И все же тебе не следует готовить еду. Если удастся продать дом и переехать во дворец Хэмптон-Корт, возможно, мы сумеем найти деньги на повара.

Пуки, нахмурившись, прошла к двери.

– Домашние слуги не захотят работать в таком месте, мэм. Там полно призраков. Я вам уже говорила об этом вчера, – бросила она через плечо.

– Но привидений не существует, – запротестовала Минк.

Служанка повернулась к ней, уперев руки в боки.

– Мэм, моя бабушка теперь чаще посещает меня, чем когда была жива. Из-за этого я преждевременно начала седеть. Мне вовсе не хочется, чтобы из-под моей кровати вылезал призрак Кэтрин Говард [2]. И вообще, некоторым приходится рано вставать по утрам, – заявила она, громко хлопнув дверью.

В тот же день, когда Минк возвратилась с прогулки в Кенсингтон-гарденз, взглянув на открывавшую дверь служанку, она убедилась, что губы у той по-прежнему недовольно поджаты. Решив, что единственный способ вернуть расположение Пуки – подкупить ее, Минк уселась в гостиной ждать, когда та придет со своим шитьем.

Пуки давно перестала проводить время в комнате для служанок: она не могла оставить свою госпожу в тисках ужасного одиночества. Вскоре Пуки села напротив и молча склонила голову, зашивая шов на блузке. Прошло минут пять, но Минк так и не услышала ее привычной болтовни. Принцессу всегда удивляло, как можно говорить так много, тем более служанке, которой вообще следует открывать рот, только когда ее о чем-то спрашивают. Минуло еще десять минут – ни одной шутки, которые любят отпускать швеи за работой, не слетело с ее уст. Минк бросила на нее взгляд, затем, заглянув в газету, громко произнесла:

– Посмотри-ка, что устроили в Королевском аквариуме. Дрессированные собачки!

Игла сразу перестала мелькать, и служанка подняла свои темные глаза.

– Я все думаю, что они там затеяли, – восторгалась принцесса, так и не положив газету. – Может быть, один из этих очаровательных собачьих оркестриков, где песики играют на музыкальных инструментах? Кого, к примеру, оставит равнодушным фокстерьер, бьющий в барабан?

Служанка словно приросла к своему месту.

– А вот этому я и вовсе не верю! – удивленно воскликнула принцесса. – Здесь говорится, что профессор Финней, охваченный пламенем, прыгнет в воду с крыши! Надеюсь, он не обгорит дó смерти. А если и избежит этой опасности, всегда остается риск утонуть.

Пуки уронила иглу, широко раскрыв глаза.

Принцесса снова склонилась к газете:

– О господи! Они отправят графиню N прямо ко львам. Представляешь, каково это – сидеть в зале и видеть, как львы откусят ей голову…

– Нам надо завтра же пойти на это представление и сесть в первый ряд! – внезапно вырвалось у Пуки.

Минк сложила газету и натянула плед повыше на колени.

– Боюсь, мы теперь не часто сможем позволять себе подобные маленькие удовольствия, – сказала она со вздохом. – Я стремлюсь сократить все необязательные траты. Пока мы здесь, мне придется ухаживать за садом, хоть я и не знаю, как это делается. Если продам дом, сумею, по крайней мере, вернуть правительству долг. Но куда мы тогда денемся? Если так будет продолжаться, я не смогу купить тебе даже имбирный пряник!

Служанка подняла иглу и вновь склонила голову над шитьем. И только на следующее утро она наконец сменила гнев на милость.

– Не исключено, что они избавились от привидений в этом дворце, мэм, – сказала Пуки, трудясь над платьем принцессы. – Сейчас придумали машины на любой случай.

К тому времени как лорд-гофмейстеру был послан ответ, дом и часть мебели выставили на продажу вместе с экипажами и написанными маслом картинами из кабинета махараджи. На них были изображены женщины, которые, должно быть, намерзлись, пока позировали. Некоторые покупатели приходили просто поглазеть на роскошные индийские интерьеры, начитавшись о них в модных журналах о жизни высшего общества, а также заглянуть в спальню человека, умершего при столь необычных обстоятельствах.

Владелец странствующего зверинца, чья борода не шла ни в какое сравнение с бородой его карликового козлика, вернулся за Альбертом. Однако Пуки оставила его стоять на лестнице, захлопнув перед ним дверь и отказавшись выполнить распоряжение принцессы – принести небольшой ящик для обезьянки.

– Мэм, вы не можете продать Альберта, – заявила она, уперев руки в бедра. – Махараджа привез его из Индии. Попав на корабль, Альберт вывалился за борт, потянувшись за угощением – плодом манго. Даже капитан возносил Богу молитвы, чтобы обезьянка выжила, когда ее выловили из воды. Ваш отец так любил Альберта!

Но принцесса оставалась непреклонной. Она получила на этот счет несколько писем от миссис Бутс, дворцовой экономки, представительницы лорд-гофмейстера.

– Я тоже не хотела отдавать Альберта, но она настаивает на этом. Во дворце запрещено держать домашних животных, за исключением декоративных собачек.

– Но, мэм, как этот человек с грязной бородой узнает, что для Альберта закончился траур и ему снова можно надевать штаны из красного вельвета? – спросила служанка, кивая в сторону двери.

– Надеюсь, ты скажешь ему об этом, хотя, полагаю, одежда не будет иметь большого значения, – ответила Минк, направляясь в библиотеку, чтобы не видеть, как увозят Альберта.

Пятница, 18 марта 1898 г.

Когда был назначен день переезда, миссис Бутс послали телеграмму, извещающую о времени прибытия поезда в Хэмптон-Корт. В многочисленных письмах, полученных от этой женщины, по преимуществу описывалось, какие муки ей причиняет бронхит. Миссис Бутс настаивала, чтобы они приезжали в пятницу, когда дворец будет закрыт на уборку. Но когда прибыл экипаж, чтобы доставить их на вокзал Ватерлоо, Минк выдумала столько дел, требующих немедленного завершения, что кучер успел заснуть, а лошади проявили явный интерес к тюльпанам. Но вот все отговорки были исчерпаны, принцесса наконец завязала ленточки своего серого капора и в последний раз сошла по ступеням лестницы. Когда экипаж медленно направился в сторону подъездной аллеи, она оглянулась на единственный дом, который у нее когда-либо был, и смахнула подступившие слезы, ощущая себя потерянной на ничейной земле между прошлым и будущим.

Кучер старомодного громоздкого экипажа высадил их у входа на станцию. Все пространство здесь было забито двухколесными пролетками, каретами, омнибусами, фургонами и тележками, принимающими или исторгающими пассажиров. Носильщик поставил их багаж на ручную тележку, и они прошли за ним внутрь вокзала. Мальчишка-газетчик выкрикивал новости дня под громыхание поездов, чистильщики обуви бросали укоряющие взгляды на башмаки пассажиров, шмыгали карманники, надеясь поживиться в этой суматохе.

Принцесса первой высмотрела билетную кассу, и Пуки, крепко сжимая шкатулку с драгоценностями госпожи, отправилась покупать билеты.