Скачка тринадцати - Дик Фрэнсис Страница 8

Джон Честер вышел из себя и устроил безобразный скандал.

Могги Рейли, который был уверен, что они со Сторм-Коуном точно выиграли, узнав, что он потерял свой процент от призовых, только философски пожал плечами. «Бедный Кристофер Хейг!» — подумал он. Могги не знал, что в ту пятницу его искусство, добросовестность и отвага не только открыли ему путь к блестящей карьере, но и завоевали сердце божественной Сары Дриффилд, первой девушки Ламборна и будущей жены Могги.

Но больше всего ярились и скрипели зубами сами распорядители. Они просто не могли в это поверить! У них на руках была великолепная пленка, на которой ясно видно, как Вернон Аркрайт ухватил Могги Рейли за каблук и с силой рванул вверх. Сила была немалая. Могги Рейли буквально взлетел в воздух и повис на плече лошади. Его спасла только прочность собственных связок.

Они видели все это… А тут распорядитель на жалованье — верховный судья во всем, что касается правил скачек, — говорит, что они, трое ответственных распорядителей, не могут воспользоваться ни пленкой, ни собственным свидетельством. Они не могут обвинить Вернона Аркрайта ни в каком проступке, потому что Клойстерская барьерная с гандикапом как бы не имела места быть. Если скачка объявлена недействительной, недействительными считаются и все ее грехи.

Недействительна — значит недействительна. Во всех отношениях.

Очень жаль. Но ничего не поделаешь. Правило есть правило.

«Господи, Кристофер, — думал опытный распорядитель, обращаясь к покойному другу, — ну почему бы твоему сердцу было не остановиться на пять минут попозже?»

Смерть Хейга помешала Джону Честеру сделаться первым среди тренеров. Этой вершины он так никогда и не достиг.

Смерть Хейга спасла Вернона Аркрайта от дисквалификации — но только на эту весну. Изумленный свалившейся на него удачей, он благоразумно «забыл» о причине своего нападения на Могги. Сейчас явно было не время сообщать, что он согласился на взятку.

Смерть Кристофера Хейга заставила Вернона Аркрайта держать язык за зубами и таким образом спасла репутацию Джаспера Биллингтона Иннса.

Сам Джаспер в глубочайшем унынии смотрел четвертую скачку в Винчестере на экранах выстроенных в ряд телевизоров в магазине, торгующем электроникой. На всех экранах, больших и маленьких, было одно и то же изображение, но без звука. Продавцы оживляли свою торговлю с помощью попсы. Громкая музыка, в которой преобладали гулкие басы и грохот ударных, совершенно не вязалась с мирным изображением лошадей и всадников, безмолвно кружащих по паддоку.

Джаспер попросил продавщицу включить звук.

«Ага, сейчас», — сказала продавщица, но в магазине продолжала грохотать музыка.

Не чуя под собой ног, Джаспер смотрел, как лошади выходят на старт Клойстерской барьерной. Его прекрасный Лилиглит двигался плавно и мощно. Джаспера раздирали смешанные чувства. Как он вообще мог усомниться, что его лошадь выиграет? Как ему могло прийти в голову обеспечить Лилиглиту победу бесчестным путем? Джасперу хотелось верить, что того звонка Вернону Аркрайту не было. Он пытался убедить себя, что Вернону Аркрайту все равно не удастся ничего сделать, чтобы помешать Сторм-Коуну. Ни Сторм-Коуну, ни какой-то другой лошади. Лилиглит и сам выиграет… Он не может не выиграть — надо же Джасперу расплатиться с долгами… Но ведь гандикап-то в пользу Сторм-Коуна… И если Могги Рейли нельзя подкупить, значит, его надо остановить…

Вот так мысли Джаспера колебались между отвращением к себе и самооправданием, от веры в Лилиглита к ужасу перед нищетой. Джаспер никогда в жизни даже на автобусный билет не заработал — да он почти и не ездил на автобусе — и никогда не учился никакой профессии. Как же он будет кормить жену и четверых детей? И насколько была прочна его честь, если она рухнула при первом же испытании? Если первым, что пришло ему в голову, было подкупить жокея?

На многочисленных безмолвных экранах участники Клойстера выстроились и рванулись вперед. Лилиглит быстро ушел в отрыв и возглавил скачку.

Ничего плохого не случится, убеждал себя Джаспер. Лилиглит так и будет вести скачку до самого финиша. Фаворита показали крупным планом, когда он в первый раз пересек финишную черту. Потом еще раз — на повороте, когда виден был в основном круп с хвостом.

Оператор телекамеры, сосредоточившись на Лилиглите, пропустил нападение Вернона Аркрайта на Сторм-Коуна, но зато успел поймать момент, когда Могги Рейли потерял равновесие и вылетел из седла. Могги было плохо видно за белым ограждением, за самим Сторм-Коуном и за другими лошадьми, однако можно было разглядеть, как он, в своем ало-оранжевом камзоле, боролся с земным притяжением и наконец одолел его, хотя и не без посторонней помощи. Ряд экранов показал, как он взял следующее препятствие без повода и стремян, а потом, когда сенсационный момент миновал, камера снова переключилась на лидера, Лилиглита, который оторвался от всех соперников на несколько корпусов.

Джаспер покрылся липким холодным потом. Он не хотел верить своим глазам. Он не мог — не мог! — предложить деньги за то, чтобы подвергнуть опасности жизнь Могги Рейли! Это просто невозможно!

А Могги Рейли все еще был в седле. Он ехал без стремян, но тем не менее пытался наверстать упущенное, обогнать пять или шесть лошадей, которые успели его обойти, хотя надежды на победу не оставалось.

На Вернона Аркрайта телекамера больше не обращала внимания. Он свое сделал. Теперь на всех экранах был Лилиглит, мчащийся один впереди всех длинными стелющимися скачками. Впереди было последнее препятствие.

«Я выиграл», — подумал Джаспер и почти не ощутил радости.

Лилиглит упал.

И остался неподвижно лежать на зеленой траве.

Камера переключилась на финиш. Мелькнул яркий камзол жокея Сторм-Коуна… Еще несколько мгновений — и камера вновь показала Лилиглита. Он лежал неподвижно, точно мертвый.

Джаспер Биллингтон Иннс едва не потерял сознание.

Где-то в глубине магазина продавец нажал на кнопку, и все экраны переключились со скачек на детские мультики. На всех экранах забегали нарисованные персонажи, издавая неслышные вопли и обмениваясь дурацкими репликами. Мультики в отличие от скачек привлекли толпу смеющихся зрителей. А из динамиков по-прежнему гремела оглушительная музыка.

Джаспер, пошатываясь, вышел из магазина и поплелся к многоэтажной автостоянке, где оставил машину перед тем, как отправиться смотреть скачку.

Отпер дверцу машины, плюхнулся на сиденье и принялся перебирать свои беды.

Лилиглит погиб! Он этого не вынесет. И ведь лошадь была даже не застрахована. А теперь еще прибавился огромный долг Перси Дриффилду, который по его просьбе сделал последнюю, отчаянную ставку.

Вернона Аркрайта вызовут к распорядителям, и он признается, что Джаспер предложил ему взятку за то, чтобы подвергнуть опасности жизнь Могги Рейли.

Джаспер осознал, что ему самому могут запретить выставлять лошадей на скачки. Какой позор! Он по уши в долгах. Он погубил состояние своей жены. Но больше всего его угнетало именно ожидание позора.