Голливудские дети - Джеки Коллинз Страница 8

Через два года, когда его мать умерла от рака, он вернулся в Лос-Анджелес.

На похоронах Джерри отвел его в сторону и умолял остаться в Лос-Анджелесе:

– Я одинок, – говорил Джерри, демонстрируя ранимость, чего раньше за ним не водилось, – твои братья переженились, и я остался один в этом огромном доме. Почему бы тебе, Бобби, не вернуться и не составить компанию своему старику?

Забыв об осторожности, Бобби согласился. Как только он вернулся, Джерри вновь стал чудовищем – цеплялся к девушкам Бобби и вообще вел себя с ним так, будто сын все еще учился в школе.

Вскоре стало ясно, что отравлять сыну жизнь – любимое развлечение Джерри.

Когда в жизни его отца появилась Дарла, Бобби сбежал. Он остался в Лос-Анджелесе и снял квартиру в Шерман-Оукс. Он получил пару небольших ролей в кино, затем снялся еще в одной «мыльной опере» и стал встречаться с девушками, которых не надо было водить домой, к папочке.

После того как Джерри женился на Дарле, она пыталась объединить их в одну большую счастливую семью. У нее ничего не вышло.

На Рождество 1989 года состоялась знаменитая стычка Бобби и Джерри. В фамильном особняке на Бедфорд-Драйв был устроен праздник. Джерри как обычно не считался с расходами. Сад закрыли навесом, бассейн превратили в танцплощадку, повсюду разгуливали Санта-Клаусы, гадалки. Играл оркестр из семи человек. За пятнадцатью круглыми столами карточками отмечались места для ста двадцати гостей. Дарла продумала все – и Джерри за все заплатил.

Бобби не питал к Дарле особой любви, но всегда восхищался ею. Железная шведка преуспела там, где множество женщин потерпело неудачу: ей почти удавалось держать Джерри под контролем. Тем не менее, иногда наступал момент, когда удержать Джерри под контролем не мог никто. Слишком много чистого бурбона, скоро съемки нового фильма – и вот уже Джерри распушил хвост, уверенный в себе как никогда.

В тот вечер Бобби сделал большую ошибку – он взял с собой на праздник свою девушку, Линду, миниатюрную блондинку с подходящей для Калифорнии фигурой и огромными голубыми глазами. Естественно, Джерри сразу же обратил на нее внимание. Линда держалась хорошо, но, когда пьяный Джерри схватил ее и насильно поцеловал, запустив свои потную ручищу в вырез ее платья, Линда, невинная девочка из Миннесоты, совершенно растерялась и, дав пощечину Джерри, побежала жаловаться Бобби.

Бобби решил, что это свинство пора прекратить.

Когда отец появился, Бобби подошел к нему и тихо и зло сказал:

– Извинись перед Линдой.

– Чего? – Джерри стоял перед ним, слегка покачиваясь, виски переливалось через край стакана.

Бобби не проявил готовности замять инцидент:

– Скажи, что ты сожалеешь о своем поведении, ты, грязный ублюдок!

Джерри неприятно расхохотался:

– Извиняться перед ней? Да ты, наверное, шутишь.

– Извинись! – Первый раз в жизни Бобби осмелился столь открыто выступить против отца.

Воцарилось тяжелое молчание. Все притворялись, что ничего не происходит.

– Ну-ка, сынок, разве ты не видишь, что она – потаскушка. – Пьяный Джерри говорил нечетко. – Ты умеешь цеплять их, Бобби. Правда, тебе бы пора научиться полагаться на сердце, а не на то, что у тебя в штанах. Поступай, как я – я-то знаю, что такое высший класс.

На Бобби что-то накатило. Он почувствовал черную всепоглощающую ярость и не смог сдержать ее. Он ударил Джерри так, что тот упал. Затем, схватив за руку Линду, ушел из этого дома.

На следующей неделе он улетел в Нью-Йорк, решив посвятить себя артистической карьере.

Вскоре стало ясно, что никто не станет лезть из кожи вон, чтобы дать подзаработать сыну Джерри Раша. Однако Бобби твердо решил, что добьется успеха – он объединился с двумя приятелями, и они стали готовиться к съемкам фильмов, не требующих больших расходов.

Они стали прекрасной командой с хорошей деловой хваткой. Гэри Манн, бывший сосед Бобби по комнате в колледже, занимался финансовыми вопросами. Тайрон Хьюстон, футбольный кумир колледжа, стал продюсером. Бобби снимался и решал проблемы, связанные с режиссурой.

У них все получалось как надо, и им это нравилось. Гэри с его приятными манерами был единодушно признан Мистером Обаяние, но под личиной «миляги» таился мозг, способный выдержать состязание с калькулятором. Тайрон был Мистер Красавчик. Спортивного вида чернокожий сделался великолепным продюсером и с честью выходил из самых затруднительных положений.

Они тяжело, не щадя себя, работали по семнадцать часов в сутки. На почти несуществующем бюджете они умудрились выпустить два фильма. Фильмы оказались прибыльными, и, заинтересовав инвесторов, они сняли «Трудные слезы», историю любви полицейского и девушки по вызову. Фильм имел успех, и Бобби Раш неожиданно превратился в звезду и заключил контракт с «Орфеусом» (при участии Гэри и Тайрона). Теперь, с деньгами «Орфеуса», они могли делать все, что захочется. Главным было найти нужный проект. Все это было просто прекрасно, но Бобби знал, что решающим будет второй фильм. Сейчас он снимал два одновременно и решал, который из них выпустить первым.

– Привет, Бобби! – поздоровалась симпатичная девчонка в джинсовых шортах и облегающей футболке, пробегая мимо.

В последнее время с ним здоровались все; казалось, что он превратился в общественное достояние. Время, потраченное на «мыльные оперы», было израсходовано впустую, но последний фильм искупал все.

Автоматически он помахал девице, хоть и не был с ней знаком. Как чудесно наконец-то не быть всего лишь сыном Джерри Раша. Он побежал быстрее. Никому, кто не прошел через это сам, не понять его.

Вырасти, зная, что твой отец – знаменитость.

Всю жизнь чувствовать себя ущербным.

Черт возьми, он сумел с этим справиться. Теперь он чувствовал себя победителем.

Он жил в одной из комнат большого дома в Бенедикт-Каньоне. Дом был почти пуст. Дом принадлежал его дядюшке, который жил на Востоке и отдал этот дом родственникам и друзьям. В сороковых годах здесь жила легендарная светловолосая кинозвезда, убившая своего любовника ножом для резки мяса и покончившая с собой. Она повесилась на балке в огромной мрачной комнате.

Элдесса, чернокожая экономка, присматривающая за домом, рассказала ему эту историю, как только Он приехал. Он нетерпеливо выслушал выжившую из ума старуху и запретил ей разговаривать и – что бы ни случилось! – входить в его комнату.

Чтобы быть полностью уверенным в этом, Он пригласил мастера и поставил на свою дверь тяжелые замки. Никто не сможет вторгнуться в его мир.

Он поселился здесь потому, что это соответствовало его планам. Его семья не хотела видеть его в Нью-Йорке: это ему явно дали понять. Но полностью отречься от него им не удалось. Он был одной с ними крови, и они были вынуждены позаботиться о нем. Ему предоставили комнату в дядином доме и выделили определенное содержание.