Побег из ада - Марина Серова Страница 8

Правда? Вот это забавно, подумала я. Лично я не слышала от Грома похвалы, исполненной большего одобрения и экспрессии, нежели короткое:

— Так. Все в норме. Свободна.

Оказывается, на людях майор Суров не так суров (извиняюсь за невольный каламбур): он даже иногда утруждает себя похвалами в мой адрес.

— Мы хотели бы поговорить с вами по очень серьезному поводу, Юлия Сергеевна. Вероятно, проблему, которая возникла перед нами, сумеете решить только вы. И не вследствие вашего высокого профессионализма. Возможно, большую роль сыграет ваш пол. — Мой пол? — В моем голосе невольно прозвучала ирония. — Что вы хотите сказать этим, Антон Павлович?

— Ничего особенного. Вероятно, я был слишком категоричен, — проговорил вице-мэр.

Несмотря на свою словоохотливость, Антон Павлович Калитин был человеком дела, потому что, не теряя времени, полез в свой стол и вынул оттуда черную папку, в которой, по всей видимости, сосредоточилось немало документов. Она прямо-таки распухла вдвое против обычно ожидаемого от любой добропорядочной папки объема.

Однако по виду, с которым Антон Павлович вынул ее и взял в руки, можно было судить, что она таковой — то бишь добропорядочной папкой — не являлась. Вероятно, будучи набита сплошным компроматом.

— Это именно то, ради чего я связался с Москвой и конкретно с Андреем Леонидовичем, — проговорил он. — Взгляните, Юлия Сергеевна… впрочем, нет, прежде я кратко обрисую вам ситуацию.

Я откинулась на спинку низкого кожаного дивана и приготовилась внимательно слушать. Мельком посмотрела на Грома: он сидел совершенно неподвижно.

— Прошла информация, что в городе существуют фирмы, которые, прикрываясь лицензиями строительных, юридических, торговых, промышленных контор, на самом деле занимаются совершенно иным. В этом плане меня интересует ЗАО «Ратмир».

— На эту фирму поступила информация, что…

— Юлия Сергеевна, — мягко прервал меня Калитин, — я говорю только то, что имеет смысл говорить. То же самое справедливо и в отношении вас.

— Что я должна делать?

— Мне хотелось бы, чтобы вы поступили на работу в эту фирму. При вашем уровне квалификации это не составит вам особого труда. Хотя фирма непростая. Солидная и, главное, на работу отбирают по национальному признаку. Фирма татарская. Директор… я думаю, его имя вам знакомо, он владелец нескольких магазинов, ресторанов и салонов красоты в центре города… директор «Ратмира» — Ринат Салихов. Ринат Ильдарович Салихов. К нему — особенное внимание. Серьезный человек, к которому очень сложно найти подход.

— Это тот, что профинансировал постройку мечети близ Борисоглебского оврага?

— Вот именно.

— То есть я должна изображать из себя восточную женщину? Татарского происхождения?

— Вот именно, — повторил Калитин, а потом взял что-то со стола и протянул мне. — Вот, возьмите, это должно сработать.

Это был паспорт. На имя гражданки России Фархутдиновой Ильмиры Маратовны. Все честь честью — дата и место выдачи, моя фотография, на которой мне были слегка приданы татарские черты лица. У меня самой карие глаза и темные волосы, вполне славянские черты. Внешность не татарская — это уж точно.

Хотя татары и русские — особенно в Поволжье — настолько смешались, что сложно определить, кто есть кто. Например, когда я еще училась в школе, в моем классе был красивый белокурый мальчик с большими голубыми глазами и крупными русскими чертами миловидного лица. Я была по уши влюблена в него.

Мальчика звали Руслан. Руслан Равильевич Гатаулин. Типично татарское имя. А вот в соседнем классе был парень, влюбленный в меня и которого я отвергала, потому что считала татарином.

Его фамилия оказалась Иванов. Дима Иванов.

Правда, потом выяснилось, что его папу зовут Вениамин Моисеевич, и никакой он не Иванов, а Лифшиц. Вот тебе и татарин с русским именем и фамилией!

Дима Иванов благополучно эмигрировал в Израиль, а я с тех пор не доверяла ни внешности, ни тем более записи в паспорте. Потому что эта запись могла оказаться такой же фиктивной, как тот паспорт, что сейчас предлагал мне Антон Павлович Калитин.

Кстати, между предпоследней и последней страницами документа я обнаружила несколько сложенных вдвое стодолларовых купюр. Как оказалось позднее, их было ровно десять. Тысяча долларов — вероятно, гонорар за первую часть моей работы.

— Кто это — Ильмира Фархутдинова? — настороженно спросила я. — Надеюсь, это имя не взято с потолка? В таким солидных фирмах, как «Ратмир», имеют обыкновение проверять все сведения, которые дал о себе каждый поступающий на работу.

Калитин улыбнулся.

— Не беспокойтесь, все в норме. Вот вам распечатка с вашей новой биографией. Пусть проверяют, не страшно — все обеспечено.

— Значит, Ильмира — это реальное лицо?

— Можно сказать, что да.

— Что я должна делать в фирме «Ратмир»? — спросила я.

— Вы сначала устройтесь, — мягко улыбнулся Калитин, — а потом будем конкретизировать. Так сказать, сужать круги полета. А вот вам еще несколько документов и фотографий, которые помогут вам в вашей будущей работе. Прошу вас, Юлия Сергеевна.

За годы работы под началом Грома я научилась не задавать лишних вопросов, когда их от тебя явно не ожидают. Задавать вопросы сверх уже сказанного тем более не имело смысла, потому что Суров сидел рядом и многозначительно молчал. Развивайся что не по его сценарию, он непременно бы заговорил. Но, очевидно, он так и планировал и потому не произнес ни единого слова…