Хождение по водам - Джемма О'Коннор Страница 8

Когда они подъезжали к Корибину, сердце Крессиды по-прежнему гулко стучало, а когда она заметила у дома машину В.Дж., тревога усилилась. Она завела машину в гараж и сидела, тупо уставившись на голую стену, пока Гил приканчивал пакет чипсов. В воздухе витал запах слегка прогорклого масла. Кресси замутило, зато мальчик радовался небывалой воле.

– Купаться, – наконец объявила мать, когда он смял пакет и подал ей. Она старалась сохранить спокойствие и улыбнулась сыну, хотя у самой тревожно сжималось сердце. – Купаться, – повторила она, открыв дверцу машины; сын ткнулся в нее лицом. – Умываться, затем сказка, затем…

– Кровать. – Мальчик скорчил гримасу.

Пальцы Крессиды дрожали так, что она едва сумела вставить ключ в замочную скважину. Затем постояла, как обычно в последнее время, когда, скованная страхом, входила в собственный дом. Иногда ей казалось, что она ощущает запах страха – ее собственного и Гила. Страх был разлит в коридоре. Сын тоже его чувствовал – Крессида видела, как вяло и неуверенно двигался мальчик, когда поблизости находился Вэл. Сообщалась ли сыну тревога матери или он сам проникался беспокойством из окружающей атмосферы? Гил ни разу не присутствовал при их драках, не видел, как бьет ее муж, но тем не менее сторонился отца.

Крессида взяла сына за руку и повела в дом. В.Дж. был в холле и разговаривал по телефону. Он прикрыл микрофон рукой и бросил:

– Это ненадолго.

У Кресси отлегло от сердца; ослабев от облегчения, она почувствовала, что снова может дышать. Но руку сына так и не выпустила, повела на кухню дать молока. Они поднялись по лестнице, а В.Дж. остался у телефона. Из услышанного Крессида поняла одно: муж то ли что-то покупал, то ли продавал. Пока Гил плескался в ванной, она на цыпочках вышла на лестничную площадку и прислушалась.

– Это просто смехотворно… стоит больше трех… – говорил В.Дж.

Трех сотен? Тысяч? Миллионов? Земля? Дом? Боже, только бы не дом,, взмолилась Кресси.

– …я настаиваю, пакет оценивается намного выше… – Послышался злой смешок, Крессида поежилась. – Пять за пакет, Робертсон…

Кресси зажала рот, чтобы не вскрикнуть, поняв теперь, с кем и о чем разговаривает муж – с Муром-Робертсоном, одним из держателей акций отеля «Атлантис». Вэл тоже имел эти акции. Насколько знала Крессида, это была последняя стоящая собственность мужа, хотя понятия не имела, сколько у него акций и во что они оцениваются. Вэл никогда не обсуждал с женой деловые вопросы, но она догадывалась, что он мечтает стать основным держателем акций: закрыть заведение, расчистить место для застройки и сорвать большой куш.

– В четверг? Тогда в пятницу! Ликвид? Отлично! – торжествующе воскликнул он.

Крессида помертвела. Покупает? Но на что? Значит, что-то продал. Она схватилась за голову. Землю? Дом? Нет, без ее согласия не имеет права. Муж положил трубку, и она тихонько возвратилась в ванную.

Через, полчаса она укрыла сонного Гила одеялом. К этому времени Кресси сама валилась с ног от усталости и мечтала об одном: как следует отмокнуть в ванне и пораньше лечь спать. Судя по всему, она приняла важное решение. В какой-то момент в ее душу будто вонзилось стальное острие, и стало ясно до боли: их браку пришел конец, пора начинать заботиться о себе.

Крессида понятия не имела, то ли ее взвинтил О'Дауд, то ли все произошло, когда она догадалась о планах Вэла. Но она не могла не верить собственным глазам. И своим страхам за Гила. Момент истины настал не тогда, когда при входе в собственный дом ее сковал ужас, а когда при виде небрежной улыбки мужа наступило унизительное облегчение. В тот момент она была готова продать свою душу, только бы ему угодить. Или – свой дом…

В какой момент она от безответной уступчивости скатилась еще ниже и начала стелиться ковриком у него под ногами? Когда приняла роль жертвы? Перестала видеть, в какой опасности Гил? Из-за боязни нищеты она отвернулась от возможности любви. От отвращения к самой себе Кресси закрыла глаза. Мир полон матерей-одиночек, которые прекрасно справляются со своими обязанностями, растят и оберегают детей. А она убедила себя, что физический недостаток Гила делает их ситуацию отличной от всех остальных. Отличной – да, но не безысходной, как думала она. Это объяснил ей Джон Спейн. И Фрэнк. Милый, добрый, замечательный Фрэнк. Он казался таким взрослым.

Она постоянно думала о нем, и он тоже говорил, что все время думает о ней. Но Кресси не собиралась взваливать новую тяжесть на и без того перегруженные плечи этого мужчины. Она наблюдала за Рекальдо с тех самых пор, как он появился в Пэссидж-Саут, и до нее доходили многочисленные слухи. Его называли Загадочным, иногда Испанцем. Мужчиной с прошлым. Судили-рядили, почему он оставил работу в столице и похоронил себя в безвестном прибрежном поселке. Но затем заправляющая на почте миссис Райан выяснила, что у него шунт в сердце, и все успокоилось. Бывало, в те первые дни, когда Кресси и Гил выгуливали на скалах Финнегана, он тоже вышагивал там или сидел на камне и что-то заносил в маленькую записную книжку. Как-то однажды он появился с нелепым щенком, и с тех пор они хотя бы раз в неделю гуляли вместе, обычно в дружелюбном молчании. Что бы ни побудило Фрэнка приобрести Баркера, Кресси не помышляла о любви, даже не думала, что способна на такое чувство. Она была замужем и, несмотря на плохие отношения с Вэлом, серьезно относилась к своему семейному положению. Однако девять месяцев назад, в канун Нового года, внезапно, против всех ожиданий, они с Фрэнком непостижимо и оглушительно влюбились друг в друга.

Фрэнк играл на контрабасе с джазовым трио, которое иногда выступало в пабе Хасси. Приближалась полночь, в небольшом зале организовали дискотеку, гости принялись танцевать. Вэл уже успел изрядно набраться и приставал к двум немкам – настаивал, чтобы обе танцевали с ним одновременно. На жену он весь вечер не обращал внимания. Крессиде это все изрядно надоело, и она, стараясь не замечать кривляний мужа, оперлась локтями о стойку и мрачно тянула из бокала вино. В этот момент в людном зале к ней подошел Фрэнк.