Судоку для убийцы - Шелли Фрейдонт Страница 8

Кейт вернулась на дорогу. Несколько минут они ехали между полей со свежескошенной травой. Впереди Кейт увидела ряд сельских почтовых ящиков. Она сбросила скорость, чтобы прочитать фамилии. Перкинсов там не оказалось. Кейт снова нажала на газ. Поля сменились рощами, щебенка постепенно пропала — дорога стала грунтовой.

Кейт уже подумала, что они пропустили дом Перкинса, когда в нескольких футах от дороги их взору предстали полуразвалившийся деревянный навес и два ряда клеток с курами.

Дырявый почтовый ящик торчал на покосившемся шесте. Когда-то он был выкрашен в белый цвет, но краска облупилась, и проступил алюминиевый каркас. Кейт остановила машину и перегнулась через профессора, чтобы прочитать стершиеся буквы. Разглядела букву «П» и черточку, которая могла быть частью буквы «К».

— Думаю, приехали, — сказала она.

На душе скребли кошки.

За почтовым ящиком, на пыльном участке, стояли брошенные автомобили. С них были сняты полезные детали, все остальное медленно ржавело. Искореженные велосипеды свалены в кучу. Кейт заметила старую стиральную машину, несколько упаковочных корзин и ящик с негодными колпаками от автомобильных колес.

На краю двора стоял деревянный гараж с просевшей крышей, напротив него — грязный грузовик с огромными колесами. Вдали они увидели покосившийся сарай, на хлипкой двери сиял новый замок. За сараем стоял самый обшарпанный трейлер, который Кейт могла увидеть лишь в фильме ужасов. Не может быть, чтобы кто-то жил в таких условиях. Тем более ребенок.

Кейт повернула во двор и выключила двигатель. Профессор смотрел перед собой. Он был потрясен не меньше ее.

— Гарри, — пробормотал он и стал шарить в поисках дверной ручки.

Кейт сняла ремень безопасности и хотела было выйти, когда дверь трейлера распахнулась, оттуда вышел мужчина и выскочили две дворняги. Они бросились к автомобилю, оскалили зубы и зарычали.

Кейт схватила профессора за руку.

— Подождите.

Мужчина не отозвал собак, а пошел к автомобилю. У него были темные всклокоченные волосы. Борода закрывала большую часть лица. Из-под густых бровей выглядывали глубоко посаженные глаза.

Кейт вздрогнула. На мужчине была армейская куртка, а в руках — дробовик, который он нацелил прямо на них.

Она чувствовала, как у нее под рукой трясется профессор. Не от страха. От гнева.

— Не сердите его, — прошептала она.

— Мне хочется его убить, — сказал профессор и стряхнул ее руку.

Его ярость поразила Кейт. За все время их знакомства она ни разу не слышала от него угроз. Она переживала за него. До сих пор ей хотелось расшевелить его, заставить проявить инициативу. Но только не таким образом.

Мужчина подошел к автомобилю со стороны пассажира. Кейт опустила окно, перегнулась через профессора и заговорила первой.

— Привет, — произнесла со всем дружелюбием, на какое была способна.

— Вы вторглись в чужое владение.

— Вы мистер Перкинс?

— А вы кто такие?

Профессор дернулся.

— Какое вы…

Кейт толкнула его в спину, перегнулась через него еще дальше, чтобы он замолчал. Прежде чем ехать, ей следовало получше изучить ситуацию. Их вполне могли убить, тела выбросить, и никто бы их уже не нашел.

— Мы беспокоимся о Гарри.

— Гарри ушел. И вам тоже лучше уйти.

— Ушел? — переспросила она, прикидывая, не пустит ли он в ход ружье, прежде чем она задаст новый вопрос.

— Да. Сбежал. Причем не в первый раз. Но вот что я вам скажу, леди: если вы школьный надзиратель, то забудьте сюда дорогу. Потому что я больше не пущу к себе этого неблагодарного негодяя. Это его последний побег. Так что можете вычеркнуть его из вашего списка.

Он попятился от «тойоты» и поднял ружье.

Возможно, он в них не целился, но Кейт поняла ситуацию. Она вернулась к рулю, завела двигатель, подняла окно и щелкнула кнопкой дверного замка.

Подала назад, выехала на дорогу, опустила ногу на педаль газа, и автомобиль рванулся вперед. Профессор оглянулся через плечо, но Кейт не стала смотреть в зеркало заднего вида. Старалась поскорее уехать отсюда.

Как только сарай скрылся из виду, сбавила скорость и поехала, осторожно объезжая рытвины. Они не говорили, пока не выехали на мощеную дорогу.

Затем профессор сказал:

— Нам надо было поискать Гарри.

— У него ружье, профессор. Он вполне мог им воспользоваться, без всяких угрызений совести.

— Если он что-то сделал с мальчиком…

Профессор не закончил фразу. Ему и не надо было заканчивать. Кейт чувствовала то же самое. Потому что она была совершенно уверена: Бак Перкинс был способен на насилие. Но зачем причинять вред — она не могла заставить себя сказать «убивать» — собственному племяннику?

— Я и не знал, что люди могут вести себя подобным образом, — сказал профессор, глядя вперед.

— Понимаю, — согласилась Кейт и нервно рассмеялась. — Я каждую минуту готовилась услышать выстрелы.

Она взглянула на своего учителя, но он погрузился в раздумье.

— Мы найдем его, я сама поговорю с шефом полиции.

Когда вернулись в музей, их ждала Дженис.

— Где вы были? — спросила она, вскочив, едва они вошли.

Кейт она проигнорировала, а подбежала к профессору и взяла его за руку.

— Когда вернулась с ленча и увидела оставленные на столе тарелки, подумала, что случилось что-то ужасное. С вами все в порядке?

Она повернулась к Кейт.

— Зачем вы заставили его выйти из музея? Он никуда не ходит. Вы хоть представляете, как вы меня напугали?

Профессор высвободил свой локоть.

— Пойду прилягу.

Пошел по вестибюлю, но остановился у нижней ступени.

— Спасибо тебе, Кати.

Улыбнулся ей усталой улыбкой, повернулся и медленно пошел по ступеням.

— Если с ним что-нибудь случится, это будет на вашей совести, — прошипела Дженис и направилась вслед за профессором.

Кейт смотрела им вслед. Она тоже тревожилась за профессора, но не по той причине, что Дженис. Она надеялась, что Гарри действительно убежал. Боялась, что если его найдут раненым — или еще того хуже, — профессор такого удара не перенесет.

Она все время забывала, что ему скоро восемьдесят. Его интеллект был по-прежнему на удивление быстр. Разгадывание головоломок тренировало его мозг. А если он порой кое-что и путал, так ведь известно, что все люди этому подвержены.

С профессором они познакомились, когда ей пришлось тяжело, и он всегда был готов прийти на помощь. Никогда не раздражался из-за ее постоянного присутствия. Ни разу не заскучал с ней. Он был единственным взрослым, позволявшим ей говорить о матери. Он предоставил ей духовное убежище и тем помог пережить горе. Бывали дни, когда только его забота и общая радость в решении задач удерживали ее от желания заползти под одеяло и спрятаться с головой.