Черная Орхидея - Джеймс Эллрой Страница 8

Контора Драгны, куда он ходил по моей просьбе, приняла его ставку на победу Бланчарда в последних раундах, предложив соотношение два к одному. Если я сломаюсь в течение восьмого — десятого раундов, моя чистая прибыль составит восемь тысяч шестьсот сорок долларов — вполне достаточно, чтобы содержать отца в приличном доме престарелых в течение двух-трех лет. Я променял место в Отделе на погашение старых долгов, предложив вариант с последними раундами только для того, чтобы не казаться самому себе трусом. Это была сделка, оплатить которую должен был кто-то со стороны — и на эту роль я выбрал Ли Бланчарда.

За семь дней до поединка я отъелся на лишние десять фунтов, увеличил протяженность своих пробежек, довел время работы с грушей до шести минут. Дуэйн Фиск, полицейский, которого приставили ко мне тренером и секундантом, предупреждал, чтобы я не переусердствовал. Но, не обращая на него внимания, я продолжал наращивать нагрузки и сбавил обороты лишь за два дня до боя, перейдя к легким гимнастическим упражнениям и изучению манеры соперника.

Из глубины зала я наблюдал, как Бланчард ведет спарринг на ринге. Искал слабые места в его нападении, оценивал реакцию на неожиданные действия его противников. Я заметил, что, отражая удары в ближнем бою, он прижимал локти к корпусу, поэтому, нанося резкие апперкоты, можно было ослабить его защиту и вынудить на контрудары по ребрам. Я обратил внимание, что удар, который получался у него лучше всего — перекрестный справа, — он всегда наносил, немного отступая влево и делая финт головой. Также мне бросилось в глаза, что у канатов он был просто неудержим, прижимая более легких соперников локтями и нанося резкие удары по корпусу. Подойдя ближе к рингу, я заметил шрам у него над бровью. И понял, что бить Бланчарда в это место не следует, так как бой могут остановить из-за рассеченной брови. Это, конечно, немного раздражало, зато большой шрам на левом боку представлялся как раз тем местом, удары по которому доставят ему пяток неприятных минут.

— По крайней мере, он неплохо смотрится без рубашки.

Я обернулся. На меня в упор глядела Кей Лейк. Боковым зрением я видел, что Ли, сидя в перерыве между раундами на стуле, тоже не сводит с нас глаз.

— А где ваш альбом для эскизов? — поинтересовался я.

Кей помахала Бланчарду, тот послал ей воздушный поцелуй. Прозвучал гонг, и они с партнером вновь начали мутузить друг друга.

— Я бросила рисование, — ответила Кей. — Не особенно получалось, поэтому я сменила специализацию.

— На что?

— На медицину, затем на психологию, потом на английскую литературу, позже на историю.

— Мне нравятся женщины, которые знают, чего хотят.

Кей улыбнулась:

— Мне тоже. Только ни одной такой я пока не встречала. А чего хочешь ты?

Я обвел взором зал. Вокруг ринга на раскладных стульях сидело тридцать или сорок зрителей, большей частью отдежурившие полицейские и журналисты; почти все дымили. Дым зависал над рингом, и яркие прожекторы, светившие с потолка, придавали ему желтоватый блеск. Все взоры были устремлены на Бланчарда и его партнера. И все выкрики и подбадривания предназначались ему одному — однако без моего участия все это выглядело абсолютно бессмысленным.

— Участвовать в этом. Вот чего я хочу, — сказал я. Кей покачала головой.

— Ты бросил бокс пять лет назад. Теперь у тебя другая жизнь.

Ее агрессивность заставила меня поежиться, и я выпалил:

— А твой дружок — такой же неудачник, как и я, да и ты сама была какой-то бандитской юбкой, пока он тебя не подобрал. Ты...

Она прервала меня, рассмеявшись.

— Прочитал обо мне в газетах?

— Нет. А ты обо мне читала?

— Да.

На эту реплику я не нашел, что ответить.

— А почему Ли бросил бокс? Почему пошел в полицию?

— Ловля преступников дает ему ощущение внутренней гармонии. У тебя есть девушка?

— Я берегу себя для Риты Хейворт. Ты со всеми полицейскими флиртуешь или я — особый случай?

В толпе раздались крики. Я обернулся и увидел, как спарринг-партнер Бланчарда рухнул на пол. Джонни Фогель взобрался на ринг и подбежал к упавшему, чтобы вытащить каппу. У боксера изо рта брызнула кровь. Стоявшая рядом со мной Кей побледнела и спрятала лицо в воротник куртки. Я сказал:

— Завтра будет хуже. Тебе лучше остаться дома. Кей вздрогнула.

— Нет. Завтра большой день для Ли.

— Он попросил тебя прийти?

— Нет. Он никогда бы меня не попросил.

— Чувствительный, да?

Кей, достав из сумочки сигареты, закурила.

— Да. Как ты, только не такой обидчивый.

Я почувствовал, как краснею.

— Вы всегда стоите друг за друга. И в беде и в радости, ну, все такое.

— Стараемся.

— Тогда почему не женитесь? Сожительство не приветствуется начальством, и если оно пойдет на принцип, то Ли придется несладко.

Кей выпустила колечко дыма, потом посмотрела на меня.

— Мы не можем.

— Почему? Вы уже несколько лет вместе. Он из-за тебя бросил бокс. Он позволяет тебе флиртовать с другими. По-моему, вполне могли бы и пожениться.

Из толпы снова раздались крики. Бросив взгляд на ринг, я увидел, как Ли молотит очередного партнера. Невольно я начал считать наносимые удары. Через мгновение понял, что делаю что-то не то, я прекратил считать. Кей метнула сигарету в сторону ринга и произнесла:

— Мне пора. Удачи, Дуайт.

Только отец называл меня по имени.

— Ты не ответила на вопрос.

Кей вздохнула:

— Мы не спим вместе.

Я проводил ее изумленным взглядом.

* * *

После ее ухода я еще какое-то время послонялся по залу. Ближе к вечеру стали подтягиваться журналисты и телевизионщики, которые сразу же по прибытии устремлялись к рингу и Бланчарду с его податливыми партнерами. Последние слова Кей все еще звучали в моих ушах, а перед глазами стояло ее лицо, сначала улыбчивое, а затем внезапно погрустневшее. Когда какой-то журналист, увидев меня, прокричал на весь зал мою фамилию, я поспешил к выходу. Через некоторое мгновение я уже садился в свой дважды заложенный «шевроле». Сев в машину, я понял, что ехать мне особо некуда и что единственное, чего я сейчас хочу, — это удовлетворить свое любопытство в отношении женщины, ворвавшейся в мою жизнь как стихия, как лавина печали.

Поэтому я поехал в центр, чтобы почитать ее газетное досье.

Заведующий архивом «Геральд», увидев полицейский жетон, провел меня в читальный зал. Я объяснил, что меня интересует происшедшее в 1939 году ограбление банка «Бульвар Ситизенс» и судебный процесс по этому делу того же года. Он ушел, а через десять минут принес две подшивки газет в кожаных переплетах. Газетные страницы были наклеены на листы картона и подшиты в хронологическом порядке. Пролистав газетные выпуски с 1 по 12 февраля, я обнаружил то, что хотел.