Убойная стрела Амура - Валентина Андреева Страница 8

– Я не собираюсь травиться остатками с вашего стола, – заявила ей провидица. – Будьте любезны пропустить, я знаю свой номер.

– «Всяк сверчок знай свой шесток!» – неожиданно вырвалось у меня.

– Вот-вот, скажите, где наш находится. Шесток этот. Нам не до ужина, а о завтраке вообще страшно подумать, – поддержала ясновидящую Наташка и с сомнением оглянулась на Ляну, топтавшуюся снаружи: – Дорогая моя, у нас точно двухместный номер?

Та даже ответить не успела.

– Поселите женщин в комнату, которая напротив меня, – приказала Мухатская.

Обрадованная тем, что так легко от нас отделывается, девушка представилась Полиной и напомнила Ляне, что ее место во флигеле. Затем выказала желание немедленно проводить «остальных дам» в апартаменты. Обрадованный Вовчик бросил наши вещи на пол и шустро полетел к выходу, прихватив с собой Ляну. Уже из машины они тепло с нами попрощались. Полина закрыла дверь черного хода.

До своих номеров, как мне показалось, мы добирались долго. Сначала по широкой двухмаршевой лестнице, украшенной ковровыми дорожками. При этом мы с Наташкой следом за Полиной поднимались по правой стороне, а госпожа Мухатская – по левой. На третьем этаже восхождение закончилось и все мы, повернув направо, двинулись по длинному, слабо освещенному, как и лестница, коридору. Ясное дело, люди давно спят. Не стоит устраивать иллюминацию.

Первой отпочковалась Таисия, демонстративно не позволив никому из нас заглянуть в ее комнату. Даже Полине, намеревавшейся провести там краткую обзорную экскурсию.

– Свободны! Без вас разберусь!

Ясновидящая захлопнула дверь, прищемив Полине бархатную хламиду, косящую под безразмерный халат, приобретенный в Турции на Восточном базаре. Окончательно проснувшаяся девица беспомощно смотрела на свою одежку, не решаясь постучать в дверь. И едва Наташка собралась вмешаться, угрожая устроить дворцовый переворот за явное ущемление чужих интересов, дверь слегка приоткрылась и Полинин халат обрел свободу. Сама дверь тут же закрылась.

– Не иначе как наша ясновидящая случайно нацепила очки! – громко сказала Наташка, и ее голос эхом прокатился по коридору. Я невольно вжала голову в плечи, сама Наташка испуганно вцепилась мне в плечо. – О, блин! Слова не скажи, – прошептала она.

– Акустика, – миролюбиво доложила нам Полина, почтительно склонив голову. – Время от времени создается такой эффект. Пойдемте. Ваша комната крайняя слева.

– Такое впечатление, что в этом замке никого, кроме нас, нет, – испуганно оглядываясь, тихо произнесла подруга.

– Так никого же и в самом деле нет. Спите спокойно. Заезд туристов только завтра.

Полина порылась в своей необъятной исторической шмотке, вытащила связку ключей и один из них протянула нам.

– Попробуйте открыть комнату сами. Некоторые ключи заедает. Сначала думали сделать магнитные карточки, но дизайнер сказал, что они будут противоречить общему замыслу и всей обстановке дворца.

При этих словах светильники в коридоре заморгали и выключились.

Мои руки немного дрожали, и я никак не могла указать ключу его место. Пришлось передать это дело Полине. Она распахнула перед нами дверь, щелкнула выключателем и тут же отступила в коридор, прошелестев пожелание: «Покойной ночи». Кажется, мы забыли попрощаться…

Небольшая комната, метров пятнадцать-шестнадцать передавала нам поклон из середины XVIII века.

– Рококо… ко, блин! – ахнула Наташка, роняя свою сумку на пол.

– Я бы даже сказала – рококо!

Мой комментарий сопроводился мягким шлепком. У Наташки выпал из рук и пакет.

– Недоделанный! – уже без восторга отметила подруга, повернув голову налево. – Замусорили стиль кроватями. Может, они переходного периода? От барокко последней стадии к рококо. Прямые линии, симметричность, никакой изысканности… Да нет, для барокко тоже слишком простоваты. И тогда дээспэшных материалов не имелось, предки натуралами были, предпочитали спать на настоящем дереве. Я не имею в виду обезьяний период развития человечества. Впрочем, тогда общество кишело, пожалуй, еще большими натуралами. «Наш дом – коммунальная пещера!»

Две простые белые кровати были слишком современными и не совсем вписывались в интерьер. Но «бельмом» не выглядели, поскольку прятались под вычурными балдахинами из искусственного шелка нежно-голубого цвета, расписанного пасторалями. Я невольно подумала о возможной духоте. Наташка – тоже, ибо, не долго думая, стянула их к одной стороне. Такая же ткань с такими же сценками из пастушеской жизни украшала декоративные подушки, плотно задвинутые портьеры и два стула с изогнутыми изящными ножками. Пастушки на сиденьях были надежно защищены от, так сказать, внешнего давления полиэтиленовой пленкой.

– Фига себе! – скривилась Наташка. – Можно подумать, раньше они боялись вывозиться где угодно и об кого угодно, только не на скотном дворе или пастбище. И овцы у них гадили исключительно в оригинальную упаковку, вакуумную, пластиковую, ароматизированную дезодорантами и туалетной водой. Смотри, какие красивые рамки на гобеленах! Золоченые. Блин, ну все кругом завивается! Даже стены в выкрутасах. О! Ир, а обратную сторону гобеленов не продумали. Там черная метка современности – какое-то ЗАО «Олимп». Похоже, эта олимпийская сборная и над всем остальным материалом поработала. А сия белая с позолотой дверь наверняка ведет в ванную обитель. Если и там пастухи…

Наташка скрылась за дверью, и в ту же минуту раздался ее возмущенный голос:

– Пастухов и пастушек нет, воды – тоже. Выпили всю вместе со своей отарой. Зато кувшин имеется. Боюсь, придется нам за водой к какому-нибудь источнику бегать. Хорошо, если он не очень далеко. Ай!!!

Из ванной комнаты Наташка выскочила с достаточно подмоченной репутацией первопроходца:

– Ты там осторожнее. Представляешь, никакого рококо! Все на фотоэлементах. Откручивать и ломать ничего не надо. Сунешь руки под кран, он сам все сообразит. И вообще, хватит шляться.

Сил на достойный ответ не нашлось. Какое там шляться! Да я как вошла так встала как вкопанная. Только головой по сторонам вертела. Вот уж не думала, что устану до такой степени. От десятичасового с хвостиком безделья. Взглянув на часы – разумеется, в стиле рококо, – отметила, что они стоят. Стрелки парализовало на цифре двенадцать. Пухленький купидон, вольготно опиравшийся на циферблат, нахально улыбался. Непонятно откуда доносился слабый запах валерианы и еще чего-то знакомого. Наверное, где-то лежит саше.