Операция «Арлекин» - Александр Афанасьев Страница 8

Все было…

Приехавшего в Ленинград судью встречали сотрудники местного УКГБ, Большого дома. Подогнали Татру — судья поморщился, с детства понимая, что он потомок правителей, а не крестьян, он предпочитал скромность и незаметность. В машине ему начали докладывать по текущим делам — иностранцы, которых в Ленинграде полно, оперативные игры, американское консульство. Судья слушал — но мысли его были совсем об ином…

…

С гостем — судья говорил в гостинице Интурист, где сняли номер, там был буфет — но они попросили организовать стол в номере. Включил скэллер — устройство для предотвращения подслушивания, ему привезли из Англии.

Его контрагент — лысый, одетый с иголочки в Париже, с огромной сумкой, полной всяческих деликатесов, которые не то что рабочему классу, но и директорскому корпусу не положены (а армии воров положены) — тщательно скрывал замешательство и страх. Он был как минимум полковником, а то и генералом невидимой армии воров, объедавшей страну как саранча — хотя занимал скромный пост замдиректора торга, и документы подписывал, обводя вырезанную в металле подпись. Десятка — десять тысяч, минимальный размер, за которым за хищения можно получить расстрел — он воровал примерно за неделю. Точнее воровали для него — его ученики, которых он нашел, поднял, выпестовал, и которые теперь воровали не покладая рук. В системе высшая ступень — когда воруешь не ты, когда с тобой делятся наворованным. Все ведь начинается с малого. Продажа товара из-под прилавка. Обмер — обвес. Ростовский разруб — это когда в один кусок попадает мясо разных ценовых категорий, но продается все по высокой. Каждая торговая точка, от ларька с пирожками, до крупного магазина — в день обворовывает покупателей от нескольких десятков — до тысячи и более рублей. Меньше всего получают продавцы — они зато таскают списанное, покупают по госцене и друзьям с заднего хода продают. Затем директор, который большую часть отправляет наверх — иначе обделят товарами. Наверху это уже миллионы. А ведь это самое простое — продукты. Есть комиссионки. Есть Березки. Есть сфера услуг, где свои темы — от шитья джинсов в рабочее время до воровства дубленок сданных в химчистку — потом перепродать, а государство заплатит за потерянное.

Всяк по своему деньги выкруживает.

Контрагент знал, что судья Гасанов — один из системы, один из теневых хозяев Азербайджана, один из лидеров всего закавказского клана, именно ему заносили, и не тысячами, а десятками и сотнями, чтобы проворовавшихся хозяйственников не расстреливали, а давали пять… семь… десять. Но теперь он взлетел со своим покровителем Гейдаром Алиевым на один из высших постов в стране — и как к нему прикажете относиться? Как относиться, если он всю эту бесчисленную воровскую рать видит насквозь и знает наперечет. Ему и расследовать в случае чего не надо — он знает. А КГБ — контора зубастая…

Но похоже, новые хозяева Кремля решили поиграть в либерализм, начали отпускать вожжи. И когда Гасанов попросил о встрече — лысый не пошел а побежал. Собрал огромную сумку деликатесов — пригнали из соседнего Хельсинки, из Калинки-Штокманн. И вот, суетится, панибратствует, а лысина вся в поту…

— Ну… вот. Что Бог послал, как говорится. Присаживайся, угощайся

Судья сел на предложенное место.

— Коньяк будешь?

Гасанов презрительно посмотрел на бутылку дорогущего «Курвуазье».

— Витя. Кто пьет коньяк с самого утра…

— Тот поступает мудро…

Вместо ответа — Гасанов достал бутылку «Девичьей башни», со стуком поставил на стол.

— Ваше… я и не знал, что у вас в республике вино есть.

— У нас все есть…

Замидиректора — убрал бокалы, поставил другие, для вина.

— Сухое?

— Полусладкое. У нас виноград особый, сухое из него не сделать. Сахара много.

— Давай, попробуем…

Бордовая струя полилась по бокалам…

— А неплохо… неплохо. Как говоришь, называется

— Девичья башня

— Надо закупить…

— В Гяндже делают.

— Запомню… а ты чего меня нашел, дорогой товарищ? Тебе сейчас место в Смольном…

— Ленин из меня плохой… пока.

— Пока…

Замдиректора торга смотрел на по-свойски зашедшего к нему Председателя КГБ и с ужасом понимал — нет, он не шутит. Дай им волю — они и место Ленина займут.

— Торговая дама меня интересует. Очень. Ты ее не можешь не знать.

— Кто?

— Злата Иосифовна. Чудкихис.

Замдиректора торга не показал никаких эмоций. Но судья понял, что ему есть, что о ней рассказать…

— Человек известный, так?

— Известный. А ты, прости, почему своих не спросишь… костоломов

Гасанов наклонился вперед, выражение лица его стало жестким и злым

— Потому что я спрашиваю тебя!

…

— Чтобы ты понимал, на свой расстрел ты уже наворовал. Как и вы все. И не думай что там — он показал наверх — этого не понимают. Но почему не расстреливают. Дают вам дышать, хотя все схемы ваши — на поверхности.

Замдиректора торга взвесил все за и против и решил лучше не шутить.

— Для начала — она такая же Чудкихис как я Шнеерсон

— А откуда фамилия?

— По второму мужу.

— Второму?

— Ага. Грузчик в магазине, в ее торге

Судья не удивился. Просто покривился презрительно

— Дальше?

— Она не отсюда. Из Вильнюса, все связи у нее там. Еще довоенные. Ее отец был деловым Помогал деньги менять, через границу гоняли товар.

— Жив? Отец

— Не торопи. Когда наши зашли туда в сороковом, его поначалу арестовали. А потом оп — стоц, и он уже начальник снабжения какого-то полка. С медалями

— Жив, спрашиваю?

— Нет. Умер. Но доча закончила торговый. Был тут такой Зеленый…

— Кто?

— Зелексон Владимир Иванович. Вот он молоденькой продавщице путевку в жизнь и дал.

…

— Потом Зелексон умер, но она к тому времени сама оперилась. Работала в мебельторге, через нее можно было достать любой гарнитур. Потом перешла в Березку. Там в бухгалтерии, но по факту — рулит многим.

— Дорого дала?

— По таксе. Даже меньше. Ее уважают.

— Горела?

— Не родился еще тот ОБХССник…

Судья задумался

— Говорят, вроде ее дочь от какого-то то ли графа, то ли князя

Замдиректора торга хохотнул

— Ага, как же. Разве что от цыганского.

…

— Там в Вильно, куда не плюнь — то граф то князь. Местечко бывшее