Разрыв небесного шаблона - Татьяна Гармаш-Роффе Страница 8

В аэропорту Шарль де Голль его встречал давний друг Володька, художник, обретавшийся во Франции вот уже с десяток лет и даже продававший время от времени свои картины в галереях. Узнав, что от него требуется, Володька заверил, что все организует в лучшем виде.

Ночевал Саблин у другого приятеля, имевшего вполне сносную квартиру на площади Бастилии, – у Володьки никак невозможно, он жил на Итальянском бульваре в мансарде одного из роскошных домов, «под крышами Парижа». Звучит романтично, однако весь романтизм рассыпается в прах, когда пройдешь семь этажей без лифта, едва втиснешься в дверь (потому что она упирается в край матраса) и окажешься в десятиметровой комнате. Точнее, в десятиметровой квартире, поскольку на этих метрах еще расположились душ с туалетом и крошечный кухонный уголок: плита, мойка и малюсенький холодильник под ней.

На следующий день Андрей и Володька встретились возле Пале-Рояль и отправились на вернисаж одного модного французского художника.

Саблин увидел Галину практически сразу: она рассматривала картины, держа в руке бокал шампанского. Варя паслась у столика с канапе.

– Художник стоящий, – шепнул Андрею Володька. – Если что, можешь поговорить с Галиной о его танцующей перспективе.

– Это как? – не понял Андрей.

– Ты ведь не спец, ты просто любитель – таков твой имидж для дамы, верно? Тогда никаких профессиональных терминов. Посмотри: на заднем плане, в перспективе, линии будто танцуют?

– Ну.

– Вот и скажи ей, когда представится случай: мол, нравится мне эта танцующая перспектива. В искусстве, мол, я не очень разбираюсь, но люблю. Хочу купить что-нибудь для дома… Ну, примерно так. Покупать необязательно, сам понимаешь. Просто светский треп, чтобы знакомство завязать. А потом представь меня, я ей чего-нибудь дельное скажу.

– Надеешься свои картины ей подсунуть? – понимающе усмехнулся Андрей.

– А почему нет? – не обиделся Володька. – У нее есть деньги, у меня товар. А там видно будет.

Саблин кивнул и указал ему в сторону столика с канапе:

– Смотри туда. Видишь хорошенькую девушку? Это Варя, ее секретарша. Иди, познакомься для начала с ней. Заодно отвлеки, я не хочу, чтобы она заметила меня сразу.

– О, и вправду милашка! – оживился Володька. – Я полетел.

Андрей прошел за спиной у Вари, с удовольствием отметив, что она общается с какой-то французской пожилой парой, заглядывая в подсказки, которые сделала с помощью учебника Михаила. Остановившись у крайней картины, он выжидал удобного момента, потихоньку перемещаясь вдоль полотен в сторону Галины. Она внимательно разглядывала развеску, тихо наговаривая что-то в телефон (похоже, включила диктофон). Хозяин вернисажа, автор картин, посматривал издалека в ее сторону с надеждой, но беспокоить не смел.

Краем глаза Саблин видел, что у Володьки с Варей завязалась оживленная беседа, и порадовался, что у девушки появился новый объект интереса. А то он уж было напрягся, что слишком Вареньке приглянулся.

Наконец он добрался до Галины. Она лишь скосила глаза, чтобы увидеть того, кто пристроился рядом с ней.

– Простите, я слышал, вы говорите по-русски… Мне не показалось?

Галина кивнула, не повернув к нему головы.

– Я не специалист, ничего в искусстве не понимаю, но мне нравится эта танцующая перспектива, – указал Андрей на одно из полотен. – А вы как считаете, это действительно находка автора? А то, может, у него просто руки дрожат, а я, профан, увидел в этом специальный прием?

– «Танцующая»? – изволила, наконец, посмотреть на него Галина. – Точно подмечено. И будьте уверены, так художником задумано. Паркинсоном он не страдает.

– Спасибо, – скромно улыбнулся Андрей. – Вы наверняка искусствовед. Я прав?

Галина неопределенно кивнула. Понятно: называть свою профессию она не торопилась, но искусствоведом не была, хотя разбиралась в искусстве, наверное, не хуже, а то и получше любого из них.

– Приятно, что я не попал впросак, – продолжил Андрей. – Но вот скажите, отчего на переднем плане у художника все нормально прорисовано, а на заднем линии танцуют?

«Сейчас скажет: художник так видит», – с ужасом подумал Саблин. Он ненавидел подобные фразы. Они служили для маскировки пустоты, для замазывания трещин и заполнения лакун смысла.

– Мне кажется, – любезно откликнулась Галина, – что перспективу искажает дрожание воздуха, ветер, и художник это подметил. Тогда как передний план, он рядом, близко перед глазами, отчего это дрожание незаметно.

– «Большое видится на расстоянье», – задумчиво произнес Саблин.

– О, как мило. Вы и Есенина знаете.

Неожиданно у них за спиной зазвучал легкий перестук каблучков.

– Андрей! Неужели это вы?! – подлетела к ним Варя.

За ней не слишком уверенно (вроде как не приглашали…) к ним подошел Володька. Разразились перекрестные восклицания: какая неожиданность, ну надо же, вот не предполагал вас тут встретить… Затем Варя принялась рассказывать Галине об их знакомстве в Московском доме книги, а Андрей представил Володьку как своего давнего друга.

Внезапно в помещение стремительным шагом вошел импозантный мужчина в длинном черном пальто с длинным же белым шарфом. Остановился посредине как вкопанный, зорко оглядел зал и направился прямиком к Галине. «Ма шер Галья!» – склонился он к ее руке. Андрей вспомнил подслушанный Варин разговор. Должно быть, это и есть тот тип, что столь страстно жаждал встречи с Докиной. Еще бы, художников – тьма, а покупателей, – таких как она, способных приобрести (и дорого!) картину, если понравится, – раз-два и обчелся.

Андрей деликатно отошел в сторонку. Володька тут же начертился рядом с ним.

– Глянь, – тихо произнес Саблин. – Что за хмырь, ты его знаешь?

– Знаю. Отсоветуй своей крале иметь с ним дело. У него репутация неплохого художника – заметь, не более чем «неплохого», – но характер склочный. Никто не желает с ним связываться, потому что он не только склочный, но и приставучий, как жвачка. Раз прицепится – ничем не отклеишь.

– Да, но что мне сказать Галине? Я же с этим типом незнаком.

– Зовут его Дмитрий Вагин, он из третьего поколения русских эмигрантов, по-русски почти не говорит и Россию презирает. Скажи: слышал, мол, я об этом художнике, у меня есть в Париже друзья, которые знают, что у него плохая репутация.

Галина тем временем листала каталог с картинами Вагина, который тот принес. В какой-то момент она подняла голову, нашла взглядом Андрея – он улыбнулся ей уже на правах знакомого.

– Что скажете, Андрей? – подошла к нему Галина. – Вы хоть и не специалист, но чутье у вас есть. Как вам эти картины? – и она протянула ему раскрытый каталог Вагина.

Володька, стоявший рядом, тут же вытянул шею.

– Вы лучше Владимира спросите, – подтолкнул друга вперед Андрей. – Он художник, отлично в этом разбирается.