Сорванные цветы - Наталия Левитина Страница 8

– Вот, наденешь! – Яна кинула в Катю фиолетовой тряпкой. – На колготки... Так, и туфли, туфли...

Мои, наверное, будут велики, да, несомненно будут велики, сейчас подберу какие-нибудь из Оксаниных! – Яна в черном кружевном комплекте (бюстгальтер, танга, чулки, пояс) поскакала по лестнице наверх.

Катя проводила взглядом ее толстый задок, уже подпорченный целлюлитом, и закричала:

– Яна, как же у Оксаны брать! Неудобно!

– Переживет! – ответила Яна со второго этажа.

Когда она вернулась, Катя уже стояла без туфель на ковре по стойке «смирно» в платье, колготках и с распущенными волосами. Яна почувствовала укол зависти: фиолетовое платье сделало фиолетовыми и глаза Катерины, темные волосы блестели, ноги, которые эта провинциалка заботливо укутывала в длинные бесформенные юбки, оказались красивой формы.

Яна на секунду задумалась. А вдруг даже звание «домработницы» не заставит ее гостей окатить сексапильную фросю волной презрения?

– Вот, держи туфли, – кисло пробурчала Яна. – Не свались со шпилек. Мне еще самой надо одеться.

– Знаешь, Яна, – сказала Катерина, – сначала, когда я стала у вас работать, я почему-то думала, что ты никого не любишь. Я не могу понять молодых, красивых, обеспеченных людей, которые еще чем-то недовольны – ведь жизнь удивительна! Но сейчас я вижу, как ошибалась. Ты такая хорошая, просто пытаешься скрыть это, наверное, стесняешься своей чуткости. Я и мечтать не могла, что ты пригласишь меня на свой праздник.

«Вот дура!» – почти вслух подумала Яна и с трудом улыбнулась доверчивой красотке.

Проникновение в человеческую душу удавалось Кате хуже, чем торт «наполеон».

Все сразу же и бесповоротно было испорчено! Продуманный, изысканный план Яны с первой же минуты появления гостей покатился с обрыва вниз, громыхая и подпрыгивая, как железнодорожный состав.

Пять приглашенных мальчиков (от 19 до 23 лет) сделали скромный реверанс в сторону расфуфыренной Яны, и далее их внимание было полностью поглощено новой фигурой бомонда. Хозяйка и две другие гостьи были вынуждены развлекаться самостоятельно.

Катя выпила один бокал шампанского, потом перешла на кока-колу. На девятой минуте матча она, смущаясь, объявила, что в принципе работает прислугой у Яниных родителей. И приглашена на званый ужин исключительно по причине врожденной чуткости и деликатности Яны, которая, наверное, почувствовала, как одиноко Катерине в Москве, и решила окружить ее заботой. Удивившись, что в характере Яны присутствуют такие раньше никем не замеченные качества, мужская половина тут же заверила Катерину, что ценность женщины определяется отнюдь не ее социальным статусом. Женская половина брезгливо оттопырила губку. Потом Катя «пошла по рукам». В приступе неумеренной болтливости всем юношам хотелось рассказать о себе: да, статус домработницы не ронял ценность Кати, но выгодно оттенял жизненные достижения мальчиков из богатых семей. Они почему-то решили, что выглядят в глазах Катерины блестящими столичными львами, и уже никак не могли остановиться, извергая каскады острот и занимательных фактов, демонстрируя свою эрудицию. Катя не возражала. В середине вечера было разоблачено ее умение играть на рояле, и Катерину почти на руках унесли в другой зал.

– А чечетку она бить не умеет? – презрительно осведомилась одна из покинутых дам.

– Удружила ты нам, Яна. Что за бредовая идея пришла тебе в голову? Эти кобели с ума посходили при виде новой девочки, – сказала другая.

Ободренная безудержными комплиментами, Катя почти без ошибок исполнила три прелюдии Шопена.

– Ты заметил, как у нее напрягается мышца под коленом, когда она нажимает педаль, – тихо спросил Паша, юный самородок банковского дела, у Алексея, – я схожу с ума. А как вздымается нетронутая грудь перед очередным арпеджио? У малышки второй номер, не меньше.

– С чего ты взял, что грудь нетронутая? – удивился Алексей. – Малышка ловко имитирует невинность, но не сомневаюсь, она переплюнет и старушку Яну.

В конце вечера хозяйка бала вырвала разгоряченную мисс Ван Клиберн из жадных мужских лап.

– Слушай, Кэт, тут Алексей предлагает отвезти тебя домой. У него роскошный автомобиль, «Вольво» почти последней модели, ты на таком никогда не ездила.

Катя удивилась: сначала Яна предлагала ей остаться ночевать в доме Бергов, если она захочет.

– Катаржина, этот парень от тебя без ума. Он сказал мне. И к тому же он очень перспективен: собственная фирма, большие деньги, трехэтажный дом в Подмосковье, родители восьмой год во Франции едят несчастных лягушек.

– Но, Яна, ты же сама мне предложила... Куда я поеду на ночь глядя?

– Вот глупая! – рассердилась и без того рассерженная Яна. – Он интересуется тобой, как ты не понимаешь? Не вечно же ты собираешься сидеть в домработницах! Соображай!

– Хорошо...

Катя чувствовала некоторую вину и смущение перед Яной. Она догадывалась, что не совсем правильно отвлекать на себя внимание пяти парней из пяти имеющихся в наличии. Но ведь она не прикладывала к этому никаких усилий!

Алексею, должно быть, очень не хотелось расставаться с новой знакомой: через сорок минут после отправления автомобиль находился все так же далеко от дома Татьяны Васильевны, как и в начале поездки.

Машина петляла по ярко освещенным ночным проспектам, из динамиков лилась нежная музыка, Катя блаженствовала. Она не ожидала, что добьется своей расплывчатой цели (наверное, ее целью все-таки было удачное замужество) так быстро. Она видела себя со стороны: на переднем сиденье дорогого автомобиля (ужасно глубокое кресло, платье уползло вверх, и ноги получились совершенно открытыми), тяжелые волосы падают на плечи... Красивая и загадочная – она и не знала, что, накрасившись, можно так удивительно выглядеть (когда Катя сама брала в руки губную помаду, то обязательно получалась женская версия Гуинплена) – рядом с чудесным парнем, интеллигентным, респектабельным, импозантным.

Теперь они будут дружить, кататься вечерами на машине, а потом он предложит ей выйти за него замуж.

Как просто и быстро все устроилось! Катя незаметно вздыхала, а где-то в груди уже шевелился, толкался теплый эмбрион любви.

– Вот мы и приехали.

Катя удивленно оглянулась. А ведь это пустырь за домом Татьяны Васильевны. Не узнала. Как не хочется расставаться, покидать роскошный салон автомобиля, пересекать пустырь, усеянный изогнутыми железными конструкциями, заходить в тесную квартирку, такую простую и аскетичную после дома Бергов.

Алексей, очевидно, тоже грустил при мысли о расставании.

– Давай пересядем на заднее сиденье и немного поговорим?

Какой чудесный московский обычай, восхитилась Катя, перед прощанием сесть на заднее сиденье и немного поговорить!

– Ты просто прелесть... – сказал Алексей.

Музыка продолжала играть в темноте, сквозь открытые стекла тянуло прохладным ночным воздухом позднего лета. Непонятно, каким образом это получилось, но через некоторое время правая рука Алексея начала исследовать Катино плечо, левая отводила волосы от лица, губы целовали горящие Катины щеки, прохладный нос и подбородок. Такое с юной покорительницей Москвы происходило впервые. А внизу, в двадцати сантиметрах ниже талии начинался неведомый и странный процесс – там становилось тепло и жутко непривычно и настойчиво требовало от Кати прижаться всем телом к мужчине.