Жокей в маске - Марсель Аллен Страница 8

– Так что же, вы так и не хотите проявить благоразумие?

Его спутник пожал плечами:

– Благоразумие… Я как раз его и проявляю. По-моему, именно этим вы и хотите воспользоваться, мой дорогой.

– Но, право, ваши запросы слишком велики!

– Я придерживаюсь другого взгляда.

Мужчины помолчали. Потом первый вновь заговорил:

– Итак, вы просите тридцать тысяч франков. Это крупная сумма!

– Совершенно с вами согласен, – ответил второй. – Сумма немалая.

– А ваша лошадь ее не стоит!

– Ну, это как посмотреть…

– Да ведь она никогда толком не бегала!

«Клетчатый костюм» расхохотался:

– Так значит, если бы она бегала, вы бы ее купили, не так ли?

Этот невинный вопрос заставил мужчину вздрогнуть:

– Что такое? Вы говорите какими-то возмутительными намеками!

Хлыст снова щелкнул по голенищу.

– Ну, хорошо, – сбавил тон его обладатель. – Может, вас устроят двадцать тысяч?

– Ну, нет, дружище. Я сказал – тридцать кусков. Это мое последнее слово.

– Двадцать пять!

«Клетчатый костюм» хмыкнул:

– Вы торгуетесь, как на базаре. Поверьте, это пустая трата времени. Тридцать тысяч франков и ни одним су меньше. Вы ведь знаете мою лошадку. Ровная рысь, прекрасный аллюр… Усталости не знает, и препятствие ей нипочем!

Он помолчал и добавил:

– А упряжь? Упряжь ведь тоже стоит денег!

Последние слова прозвучали с непонятной иронией. «Жакет» дернул плечом.

– Не валяйте дурака, – буркнул он. – Упряжь тут ни при чем.

Однако голос его звучал неуверенно. Он подумал и проговорил:

– Послушайте, двадцать восемь тысяч! Неужели этого мало?

– Тридцать, – спокойно ответил «клетчатый». – И не будем спорить.

Он принялся насвистывать какой-то мотивчик, давая понять, что разговор закончен. Потом повернулся к собеседнику и ухмыльнулся:

– Да что там говорить! Я уверен, что деньги у вас с собой. Вы ведь давно все решили, верно? Я-то знаю, что не требую невозможного. Поэтому…

– Ладно, – перебил его спутник и снова щелкнул хлыстом по голенищу. – Сегодня, Бодри, вы пользуетесь ситуацией. Но, видит Бог, так не будет продолжаться вечно!

Бодри всплеснул руками.

– Силы небесные, да ничем я не пользуюсь! – воскликнул он. – Просто…

Собеседник снова перебил его:

– Довольно слов. Деньги действительно со мной. Давайте заканчивать.

Бодри кивнул:

– Пожалуйста, мсье, если вам так хочется…

Тропинка вывела мужчин на перекресток Крест-Ноай, прозванный так из-за большого креста, возвышающегося в центре. Неподалеку виднелась небольшая забегаловка. Столики стояли прямо на пронизывающем ветру. «Жакет» указал хлыстом в ту сторону.

– Поговорим здесь?

– Как вам угодно.

Они уселись за столик и заказали шартрез. По просьбе Бодри официант принес перо и бумагу.

– Итак, мы сговорились на тридцати тысячах. Небольшие формальности, и все права на лошадку – ваши. Очевидно, бесполезно просить вас о чем-либо еще. Это ведь не обычная сделка…

Бодри хихикнул:

– Что вы несете?!

Постоянные намеки продавца явно выводили из себя покупателя. Он заломил бровь и процедил сквозь зубы:

– Не понимаю, какого черта вы тут темните. Все предельно ясно – у вас есть лошадь, которую вы продаете, а я покупаю. Плачу вам цену, которую вы запросили, и дело с концом.

Собеседник криво улыбнулся:

– Что ж, будь по-вашему. Допустим, я обыкновенный лопух, допустим, я никогда не бывал в ваших конюшнях и не видел…

– Все, хватит, – оборвал его «жакет».

Он достал бумажник, вытащил пачку купюр и принялся пересчитывать.

– Надо же, – заметил Бодри, с интересом следящий за его действиями. – Здесь тридцать пять бумажек. Похоже, вы собирались выложить за лошадку побольше!

Покупатель метнул на него испепеляющий взгляд и промолчал.

– Вот видите, – мягко сказал Бодри. – Я вовсе не такой уж лопух.

«Жакет» молча протянул ему тридцать купюр, которые мгновенно исчезли в кармане клетчатого пиджака. Оттуда же появилась бумага, сложенная вдвое.

– Вот купчая, мсье.

Покупатель внимательно просмотрел документ и спрятал его в карман.

– Значит, я забираю лошадь?

– Конечно.

– Ну, тогда и говорить больше не о чем.

Потеряв интерес к собеседнику, владелец лошади поднялся и бросил на столик несколько монет. Дремавший неподалеку официант удовлетворенно хмыкнул. Наконец-то уберутся эти два полуночника, которым больше нечего делать субботним вечером, как шататься по лесу!

Бодри тоже встал.

– Ну, раз уж говорить нам больше не о чем, – сказал он, – так давайте хоть попрощаемся. Вы возвращаетесь в Мезон-Лафит?

– Именно. А вы в Сен-Жермен?

– Точно.

– Тогда счастливого пути.

И, не обменявшись рукопожатиями, мужчины разошлись в разные стороны. Один уходил, взбешенный тем, что выложил за покупку слишком много, другого же терзали воспоминания о пяти банковских билетах, которые он получил бы, будь немного понастойчивее. Бодри процедил:

– Этот надутый идиот воображает, что моя лошадка у него в кармане. Посмотрим! Пусть не слишком выставляется. Одна моя записочка президенту жокей-клуба может надолго отбить у него аппетит!

Его недавний собеседник тем временем также не стеснялся в выражениях.

– Ничтожество! – шептал он. – Урвал тридцать тысяч и считает, что надул меня. Да в этих обстоятельствах я заплатил бы и пятьдесят, и сто!

Пройдя несколько сотен метром он заговорил спокойнее:

– Забавный, однако, тип этот Бодри! Не могу понять, кто же он на самом деле? Выпендривается, как профессиональный лошадник. А встретишь его на бульваре – типичный белоручка, прожигатель жизни. Интересно, откуда он взял такую лошадь? Впрочем, черт с ним. Главное, что я добился своего.

Спустя двадцать минут Рене Бодри, вернувшись в забегаловку, сидел за тем же самым столиком. Он не спеша выкурил сигару, выпил бокал дорогого портвейна и двинулся по дороге, ведущей в Сен-Жермен.

Ночь была сырой и холодной. Бодри поднял воротник и глубоко засунул руки в карманы пиджака. Однако тридцать тысячефранковых билетов поддерживали его настроение на соответствующем уровне. Бодри напевал и прищелкивал в такт пальцами.