Конь в пальто - Сергей Донской Страница 79

Подмяв под себя охранника, Олежка тут же оказался на ногах, а тот продолжал полулежать на мокрых плитках, опираясь на локти, словно вознамерился позагорать на солнышке или наслаждался прохладной водичкой своей купели.

Отпрянувший было в сторону Олежка наткнулся спиной на нейтрального зрителя, задержался на долю секунды, и охранник сграбастал его за штанину. Олег попятился, тесня некстати подвернувшегося прохожего. Брючина затрещала, но охранник отпустил ее и ухватился понадежнее – за полосатую сумку, которая, по его мнению, была набита похищенными деньгами. Не сообразив отпустить никчемную ношу, Олежка отчаянно рванул сумку на себя, отчего банковский архангел был приподнят, развернут на девяносто градусов и протащен по земле до следующей лужи. Там он выпустил добычу из рук и остался лежать навзничь, потеряв пружинистость и ловкость, которые демонстрировал в спортзалах.

Высвободив злополучную сумку, Олежка издал торжествующий клич и огромными прыжками бросился наутек вдоль здания.

Бур завороженно следил за ним, пока его пальцы вместо ключа зажигания ощупывали пустоту.

– Уходит! – взвыл Лекарь тревожной сиреной, прощаясь с миллионом, премиальными и забубенной головой, которую Хан должен был открутить за столь бездарно «запоротую бочину».

Колобок, кряхтя, силился вытащить из-за пояса свою пневматическую игрушку, зацепившуюся под курткой неизвестно за что.

Тут вскочил на ноги поверженный охранник. Его спина и монументальный зад были мокрыми. Темные влажные пятна отчетливо выделялись на остальном коричнево-желто-зеленом фоне его формы. Но фигура охранника вовсе не казалась зрителям комической, потому что обеими руками он сжимал вытянутый вперед плоский пистолет, изготовленный к стрельбе по движущейся мишени. Злоумышленник, вырвавшийся из банка с большущей сумкой, находился уже в пятнадцати метрах. Времени на анализ ситуации не оставалось. Лицо охранника жалобно перекосилось.

Зеваки поняли, что сейчас произойдет, еще до того, как прогремел выстрел. Они шарахнулись в стороны от беглеца, опасаясь попасть под пулю заодно с ним. Стайку студенток вынесло на проезжую часть, где сразу раздался визгливый унисон их голосов и звуков резкого торможения машин. Нетрезвый мужчина с бутылкой пива в руке впопыхах опрокинул лоток торговца видеокассетами, и они одновременно заматерились, стараясь переорать друг друга. Обреченно заголосила старуха, которой не позволяли отбежать подальше скованные старческим артритом ноги. Все это многоголосие было перекрыто одиноким сухим выстрелом.

Олежка, мчавшийся к спасительному красному «жигуленку», услышал не выстрел, а взрыв, да такой оглушительный, словно произошел он внутри его собственной головы. Он увидел, как бросились врассыпную люди, прежде чем взрывная волна опрокинула его, заставив выронить папку и сумку. Упав, он больно ударился головой, в глазах на мгновение потемнело, но тут же обморочный мрак рассеялся, и окружающий мир наполнился необычайно яркими красками, разнообразными запахами и сочными резонирующими звуками.

Это насторожило Олежку. Под перекрестными взглядами зевак он ощупал ушибленную голову и поднес руку к глазам. Пальцы и ладонь оказались красными и липкими, как в детстве, когда Олежке нечаянно раскроили затылок половинкой кирпича. И, как тогда, ему было совсем не больно, а только муторно и страшно.

Он с трудом встал, кое-как обрел равновесие и, шатаясь из стороны в сторону, пошел прочь. За спиной негодующе закричали, заулюкали. Где-то взвыла одна сирена, другая, третья. Олежка побежал, волоча ноги. За ним погнались, но сколько именно было преследователей и кто они такие, знать абсолютно не хотелось. Он знал, что оглядываться нельзя ни в коем случае. И останавливаться тоже.

Даже оставшись совсем один, он не прервал свой бег. Мчался вперед и вперед, хотя вокруг уже не было никого и ничего, только он сам, одинокий и крошечный, как искорка в сплошной темноте…

Для прохожих, замерших вокруг, все это выглядело иначе. Когда прозвучал выстрел, похожий на треск переломленной палки, вокруг светловолосой головы беглеца образовалось розовое облачко. Путаясь в своем пальто нараспашку, он вздрогнул, неловко оступился и упал, упал как-то странно – не по ходу движения, а назад. Там, где только что были разделенные пробором волосы и верхняя часть лица, не осталось ничего, кроме дыры, наполненной красным. Лежа на спине, молодой человек провел рукой по голове и поднес ее к отсутствующим глазам. Потом рука упала поперек набегающего ручейка крови, зато каблуки убитого быстро-быстро заскребли по земле, словно он порывался куда-то бежать.

– Полчерепа снесло, надо же, – подивились в толпе.

– А нечего было бегать. От пули не убежишь.

– Да заткнитесь вы!… Паря, а, паря? Ты как? Живой? Потерпи, сейчас «Скорая» приедет.

Ноги убитого двигались все медленнее. Почти не разжимая губ, он что-то простонал, но никто не разобрал, что именно. Одним показалось: «Жека». Другие услышали сдавленное: «Жалко»… Вот и все.