Кто стоит за дверью - Тиана Веснина Страница 78

В день похорон Лора поняла, что переоценила себя. Она была одна в огромном доме и смотрела телевизор. В новостях прошло сообщение о похоронах известной предпринимательницы Лоры Ильховской. На экране появилась ее фотография и диктор прискорбным голосом кратко поведал историю ее гибели.

Жутко было смотреть на свою фотографию в траурной рамке. Рука Лоры потянулась к валокордину. Тело охватил озноб, а душу — безотчетный страх. Она с нетерпением ждала возвращения Ольгерда.

Он появился со словами:

— Ну, слава богу! Наконец твои бренные останки предали земле. Похороны прошли по высшему разряду. Тебе не в чем упрекнуть твоих друзей. Были скорбные лица, речи, слезы, вздохи, цветы. На траурный банкет тоже не поскупились. Я наслушался о тебе столько хорошего, что сам чуть не всплакнул.

Лора с крепко сжатыми губами внимательно слушала его, не перебивая.

— Мне пришлось проявить немало находчивости, чтобы, не вызывая подозрений, остаться после банкета. Ни с того ни с сего Мельгунов попросил твоих друзей задержаться. Я преобразился в официанта, и мне удалось несколько раз пройти мимо дверей, за которыми они скрылись. Из обрывков фраз, услышанных мною, я понял, что сегодня утром на голову Мельгунова едва не упал кирпич. Мельгунов подозревает наследников.

— Кирпич? — удивленно переспросила Ильховская. — Но это смешно, — секунду подумав, заметила она.

— Вот и все так считают. Находят слишком тривиальным. Все, кроме чрезвычайно озабоченного Мельгунова. Я решил проследить за ним. Он вместе с Витой, — с едкой усмешкой уточнил Ольгерд, — зашел после банкета в кафе. У Шуркиной, как я понял, постоянная жажда. К сожалению, не то что записать, но даже подслушать их содержательную беседу мне не удалось. В кафе было много посетителей, и все соседние столики были заняты. Но по тому, как беседа окончилась, я догадался, что Шуркина не довольна Мельгуновым, она назвала его рухлядью. Может, он слаб, как мужчина? — язвительно улыбаясь, высказал свое предположение Жилёнис.

Лора промолчала.

— Короче, то, что ты задумала, мы сделали. Ты можешь объявиться, когда пожелаешь, — заключил Ольгерд.

— Хотелось бы объявиться в самый последний момент, когда они уже протянут руки, чтобы получить свою долю «пирога», но… — со вздохом протянула Лора, — шесть месяцев я здесь не выдержу. Даже с тобой, — глянула она на Ольгерда и удивленно проговорила: — А ты и в самом деле расстроился из-за моих мнимых похорон? Ты выглядишь очень усталым, — она потянулась рукой к его волосам, он поймал ее руку и прижал к губам.

— Признаться, было неприятно… хоть я и знал, что в гробу не ты…

— Милый, — обращаясь к нему, начала Лора, — ты у меня единственный. Боже, как страшно! Никому не верю, кроме тебя…

— Я поднимусь наверх, отдохну немного, — сказал Ольгерд.

Лора проводила его до комнаты:

— Отдыхай! Сегодня у нас торжественный ужин по случаю завершения первой самой сложной части моего плана. Я заглянула в щелку и увидела, кто чего стоит. Я довольна. Теперь я знаю истину.

— Стоит ли так дорого платить за истину, не нужную человеку? Ведь жаль пусть иллюзорной дружбы, пусть иллюзорной уверенности в порядочности других и своей собственной…

Лора подняла на Ольгерда насмешливый взгляд.

— Вначале было немного жаль, а сейчас — нет. Истина стоит того, чтобы расстаться с иллюзиями.

— Расстаться-то можно, но вот как без них жить?

— Просто! — почти весело ответила Лора и поспешила вниз. — Я теперь стала смотреть сериалы, — на ходу бросила она.

Ольгерд разделся и лег в кровать. Но сон не преуспел в своем желании убаюкать его. Мысли, которые уже стали истончаться и были готовы вот-вот покинуть его, вдруг сгруппировались и вступили в битву со сном…

* * *

С саркастической полуулыбкой, которую он то и дело сгонял с лица, Ольгерд наблюдал за главными действующими лицами во время скорбной церемонии. Но когда его взгляд случайно упал на гроб, он вздрогнул и почувствовал, как похолодели и повлажнели его ладони. Кровь отхлынула от головы, и противная сиреневатая дымка начала заволакивать все вокруг.

«Господи, только в обморок не хватает грохнуться», — успел подумать Ольгерд и постарался взять себя в руки. На всякий случай он прислонился к соседней ограде и опустил голову, чтобы прилила кровь.

И она вдруг хлынула с таким напором, что в глазах зарябило, как от солнца, а в ушах послышался шум волн…

Ольгерд шел на пляж с тяжелым сердцем. План Лоры находился под угрозой срыва. Язык не поворачивался сказать негру, служащему в местном морге: «Будь другом, продай мне женский труп лет тридцати, и обязательно со светлыми длинными волосами».

«Это, конечно, не убийство, — размышлял Ольгерд, расстилая полотенце на песке. — Но кто его знает, как отреагирует этот чернокожий? Еще донесет в полицию. Арестуют, как психически больного, депортируют в Россию, и окажусь я в Кащенко. И буду рассказывать про бредовые выдумки госпожи Ильховской. О том, как ей захотелось узнать, что будет, когда за ней, образно выражаясь, опустится занавес. Если обратятся с вопросом к Лоре, действительно ли это так, она, не будь дурой, от всего отопрется. Хорошо, если меня выпустят, не применяя медикаментозного лечения, но пятно останется на всю жизнь. Тогда прощай даже слабая надежда на карьеру. Клеймо придурка выбьет меня из профессии…»

Ольгерд почувствовал, что неподалеку от него кто-то расстелил полотенце и лег. Он нехотя приоткрыл один глаз, затем второй. И залюбовался, лежащим рядом с ним… «трупом». Его точно током ударило от столь неожиданного сравнения, возникшего у него при виде красивого женского тела.

«С этой Лорой я скоро с ума сойду. Надо кончать! Ну ее к черту! Отдохну здесь пару дней, и прощай! Не смог, так и скажу. Не смог достать этот чертов труп! — задыхаясь от подавляемых слов, принялся он мысленно убеждать Ильховскую. — Морг — это не магазин».

Решив таким образом покончить с делом, он приободрился. И словно в ответ ярче засияло солнце, море заиграло бирюзой. Мир обрел цвет. Проснулся интерес. Он стал поглядывать на незнакомку.

«Славная девушка! С такой можно погулять, — он улыбнулся и собрался заговорить с ней, но тут, будто вьюга налетела… и предстала перед его мысленным взором московская зима. Серая, нудная, нескончаемая… и в тон ей его жизнь, серая, нудная, но имеющая свой конец. Опять прозябание в конторе. Нищенские гонорары. Старые «Жигули» соседки и отработки за право воспользоваться ими. — Ох и тоска!.. Ильховская, конечно, выразит мне все свое презрение. Уточнит, кто я есть… и отправится в свою жизнь. А я?.. Больше никогда не лежать мне на морском побережье Франции, не есть устриц, к которым я приохотился, не пить французского вина, слишком дорогого для неудачливого адвокатишки, — он болезненно поморщился. — Но ведь если разобраться, то такое впервые!.. Впервые мне предоставлена возможность реально изменить свою жизнь. Ох, как же это трудно!.. — Ольгерд очнулся от размышлений, и его взгляд уперся в загорелое тело женщины, лежавшей на полотенце в разноцветную полоску. — Пошла бы она сейчас купаться, — невольно понеслись мысли, — заплыла бы далеко, до буйков, и стала тонуть… А тут я поспешил бы ей на помощь, но не успел и вынес бы на берег бездыханное тело… Труп!.. Фу-ты, черт, привязался. Да и на кой леший мне труп на берегу?..»