Мертвый остров - Николай Свечин Страница 78

– Я все поняла и сделаю как вы сказали.

– Не сказал, а попросил, – мягко поправил женщину Лыков. – Вы вправе отказаться.

– Вот еще! – фыркнула акушерка. – Вам нужна помощь – а я откажусь? Очень хорошо! Замечательно!

– Что замечательно? – удивился сыщик.

– То, что вам нужна моя помощь!

– Ничего себе замечательно! Я со стыда сгораю, что втянул вас в опасное дело!

– И совершенно напрасно. Наконец, наконец я смогу вас отблагодарить!

– За что? – изумился Лыков.

– За… за то хорошее, что вы успели сделать для несчастных.

Они помолчали. Лыков понимал: акушерка недоговаривает. Она радуется, что может помочь любимому человеку. Не скажешь же ей, что подобрал и прочел ее разорванное письмо! Ему стало стыдно за этот свой поступок. И вообще за то, что появился в ее жизни. На три месяца, столичный турист… Задурил женщине голову, а потом уедет к театрам и ресторанам. А она останется тут умирать от чахотки.

– Алексей Николаевич… – перебила молчание Инцова.

– Вы хотите знать, что это за люди? Которые так меня запугали.

– Вас невозможно запугать, – просто, как о чем-то очевидном, сказала Клавдия Провна. – Это вы товарища спасаете. Они не поняли, с кем связались. Но… действительно, кто те люди? Если, конечно, это не государственная тайна. Вы ведь, Алексей Николаевич, не просто так сюда приехали? А с секретным заданием?

– Что за секрет, если о нем знают акушерки, – горько усмехнулся сыщик.

– Так вышло, что я много чего знаю. Вы прибыли, чтобы предотвратить эти побеги?

– Да.

– В них участвуют японцы?

– Да.

– Те, что прячутся в бухте Буссе?

– Черт! Простите… Клавдия Провна, откуда вам это известно?

– Поселенцы рассказывают. От меня у них тайн нет.

– Для чего?

– Предупреждают. Я часто хожу одна по безлюдным местам. Или в глухую деревню к роженице, или собираю в горах лекарственные травы. А японцы водят по этим горам беглых. Кто попадется чужой, того убивают. Люди все знают, все замечают, только не всем говорят.

– Что еще вам известно? Поймите, это очень важно. От любого пустяка может зависеть жизнь Калины Аггеевича!

– Понимаю и ничего не утаю от вас, но… все, что знала, уже рассказала. От мыса Тонин до мыса Анива пять или шесть японских факторий. Но берег там неудобный. И они наняли айнов, чтобы те проделали… как это у моряков? фарватер. Углубили отмель у входа в бухту. Но там нужна драга. Инородцы с трудом сумели вычерпать немного грунта. Проход вышел узкий, всего четыре или пять саженей. У японцев есть шхуна. Именно на ней беглых отвозят на острова. Шхуна может зайти в лагуну и выйти из нее только в прилив. Для обозначения створа айны выставляют две лодки. Корабль проходит между ними, едва не касаясь лодок бортами.

– Створ… две лодки… Очень интересно! Значит, «Окаги-мару» может выйти в море только в прилив?

– Кто, простите?

– Ну, японская шхуна.

– Да, только по высокой воде.

– Вы очень мне помогли. И еще больше поможете завтра. Теперь ложитесь спать. Я пойду на чердак.

– Оставайтесь здесь! – вскричала акушерка. – Я сплю не раздеваясь из-за частых вызовов. Да и вообще могу не спать… А вы ложитесь, вам силы понадобятся. На постель ложитесь, я сейчас сменю белье. Раздевайтесь и ложитесь, я отвернусь.

– Вот еще! – рассердился Лыков. – Не такая же я скотина, чтобы хозяйку из ее постели выгонять! Так и быть. Бросьте мне в угол какой-нибудь шобон, будет достаточно.

Инцова постелила в углу полушубок и долго уговаривала сыщика взять единственную в доме подушку. Тому надоело спорить, и он согласился. Лег и быстро уснул. Набегался за день по горам…

Ночью никто не пришел к акушерке за неотложной помощью. В шесть часов утра она сама разбудила гостя и сказала:

– Скоро явится каторжный из вольной команды, Минай. Он мне прислуживает: печь топит, воду носит… Вам к его приходу лучше спрятаться. Хоть на том же чердаке. Я согрела чаю – попьете со мной?

– Ага! Где можно умыться?

Уже рассвело, и в уборную пробираться было опасно. Надворный советник, как беглый каторжник, оправился в кустах. Он чувствовал себя неловко. Переночевал у женщины, которая к нему неравнодушна. Интересно, а если бы сыщик стал оказывать ей знаки внимания, устояла бы она? Или пустила решительного мужчину в свою холодную постель? Несколько лет назад, в Дагестане, молодая и независимая особа пыталась его обольстить. Лыков уже был женат. Тоже, кстати, акушерка! Лишь срочный вызов к больному не дал тогда случиться греху. А потом эта особа стала баронессой Таубе. Как хорошо, что в горах ничего между ними не произошло! Иначе трудно бы было смотреть в глаза Виктору. И Вареньке… Нет, от этих акушерок надо держаться подальше!

С другой стороны, в Варшаве решительный мужчина не устоял. Перед Малгожатой, правда, никто бы не устоял… А вот будь Инцова хоть вполовину так же хороша, как полька, сумел бы Лыков спокойно проспать ночь на полу? Черт его знает…

Они попили чаю, и Алексей поднялся на чердак. Клавдия Провна ушла за новостями. Ее не было около часа. За это время Минай натаскал воды из колодца. Надворный советник сгорал от нетерпения. Сбежали «иваны» или еще нет? Вдруг приплыл Таубе? По срокам уже полагалось, а барон был бы сейчас очень кстати. Сколько бы ни было онива-бан, с «меделянами» они их всех перебьют. Главное – не сближаться в рукопашную.

Наконец в окошко сыщик разглядел акушерку. Она быстрым шагом возвращалась домой. Рядом с ней шел… Голунов! Алексей пулей слетел вниз, выскочил на улицу и сгреб товарища в охапку.

– Живой!!!

– Эй, ребра сломаешь! – притворно охнул комендант.

– Живой… Слава Богу! Неужели Такигава действительно тебя отпустил? Сдержал слово офицера?

– От него дождешься! Сам сбежал.

– Как тебе удалось?

– Ребята шибко много о себе думают. Кавказский унтер, конечно, не кёдан. Но тоже кое-что умеет. Приставили ко мне двух стражников. Я им шеи поломал безо всяких там дзюцу, и сюда бегом!

Лыков перекрестился и поглядел на Клавдию Провну ошалелым от счастья взглядом:

– Есть Бог! Такая радость. Такая милость! Камень с души. Я уж думал…

Акушерка тоже вся сияла:

– Рада за вас и вашего товарища! Только боюсь огорчить: Козначеев и другие – сбежали. Нынче ночью.

– Сбежали? Ну и шут с ними! Главное – Калина Аггеевич живой! А бухту Буссе мы сегодня же разорим.

– Да, Алексей Николаевич! Еще новость. Ночью приплыл пароход и привез нового батальонного командира. Очень красивый мужчина! Даже красивее вас.

Голунов с недоумением посмотрел на акушерку, а та как ни в чем не бывало закончила: