Паранойя - Джозеф Файндер Страница 76

— Конечно! — сказала она. — Конечно! Мои соболезнования. Он обязательно позвонит до отлета, и я знаю, он все поймет, не беспокойтесь.

В холл вышел Антуан. Он выглядел не к месту, каким-то потерянным.

— Что теперь от меня требуется? — тихо спросил он.

— Ничего, Антуан, — ответил я.

Он поколебался:

— Вещи вывозить?

— Да нет, что ты! Не спеши.

— Просто все произошло так быстро, а мне больше негде...

— Оставайся в квартире столько, сколько хочешь, — сказал я.

Антуан переступил с одной ноги на другую.

— А знаешь, он все-таки говорил о тебе.

— Конечно, — сказал я. Отец, наверное, жалел о том, что сказал. — Я знаю.

Он хмыкнул басом.

— Не всегда хорошо, однако, по-моему, так он показывал свою любовь, понимаешь?

— Понимаю.

— Еще тот подарочек твой папаня.

— Да.

— Мы не сразу поладили.

— Он вел себя довольно мерзко.

— Просто он такой человек. Я не принимал это близко к сердцу.

— Ты о нем заботился, — сказал я. — Это много для него значило, хоть он и не умел это выразить.

— Знаю, знаю. Под конец у нас установились нормальные отношения.

— Ты ему нравился.

— Ну, насчет этого не уверен, но все было нормально.

— Я уверен, что ты ему нравился.

Он помолчал.

— Знаешь, он был хорошим человеком.

Я не знал, как ответить.

— Ты очень внимательно к нему относился, Антуан, — наконец сказал я. — Я понимаю, что ему это было важно.

* * *

Странное дело: после того как я разрыдался у больничной койки отца, что-то во мне закрылось. Я больше не плакал. Онемел, как рука, которую отлежали. Только иногда покалывало.

По дороге в похоронное бюро я позвонил Алане на работу. На автоответчике было оставлено сообщение, что ее нет в офисе, но она будет часто проверять сообщения. Я вспомнил, что она в Пало-Альто. Я позвонил на сотовый, и она ответила сразу же:

— Слушаю.

Мне очень нравился ее голос: бархатный, немного хрипловатый.

— Это Адам.

— Привет, дурак.

— Что я такого сделал?

— Разве после того, как переспишь с девушкой, ты не должен наутро позвонить, чтобы она не чувствовала себя виноватой?

— Господи, Алана, я...

— Некоторые мужчины даже присылают цветы, — продолжала она деловым тоном. — Не то чтобы я таких встречала, но читала об этом в «Космо».

Конечно, она права. Я не позвонил ей, и это было очень грубо. Но что я должен был ей сказать? Правду? Что я застрял, как жук в янтаре, и не знаю, что делать? Что я безумно рад, что нашел такую женщину, как она, постоянно о ней думаю и в то же время ненавижу и презираю самого себя? «Да, детка, — подумал я, — ты читала в „Космо“, что мужчины вас используют, но ты понятия не имеешь, насколько подло».

— Как Пало-Альто?

— Красивый городишко, но я не дам тебе так легко сменить тему.

— Алана, послушай. Я хотел сказать тебе... У меня плохие новости. Мой отец только что умер.

— Ой, Адам! Мне так жаль! О Господи... Жаль, что меня не было рядом.

— Мне тоже.

— Как тебе помочь?

— Не беспокойся, ничего не надо.

— Ты уже знаешь... когда похороны?

— Через пару дней.

— Я должна быть здесь до четверга. Мне так жаль!

Потом я позвонил Сету, который сказал практически то же самое:

— Елки, приятель, мне так жаль! Как тебе помочь?

Люди всегда так говорят, и это приятно, хотя поневоле задумываешься: а чем тут поможешь? Мне ведь не кастрюля нужна. Я и сам не знаю, что мне нужно.

— Да никак.

— Ладно, я смоюсь с работы. Будь спок!

— Нет, не нужно, спасибо.

— Будут похороны и все такое?

— Да, скорее всего. Я дам тебе знать.

— Ну, береги себя, друг!

Потом сотовый зазвонил сам. Мичем даже не поздоровался. Его первыми словами были:

— Куда ты пропал, черт тебя дери?

— У меня только что умер отец. Около часа назад.

Долгое молчание.

— Господи... — сказал он. Потом сухо добавил, словно додумался: — Очень жаль.

— Ага, — ответил я.

— Как-то не вовремя.

— Да уж, — сказал я, чувствуя, как меня охватывает злость. — Я просил его подождать! — И нажал на «отбой».