1793. История одного убийства - Никлас Натт-о-Даг Страница 75

– Я вижу на твоем карабине колесцовый замок. Во флоте говорили, на таких каждый пятый заряд – осечка.

После недолгого молчания вновь послышался тот же монотонный, шелестящий голос:

– Рядом с сараем – навозная куча. Туда уже много десятилетий сваливают нечистоты – и от животных, и от людей. Даже морозы не в силах побороть тепло, за гниение отвечают поколения червей, предки которых появились раньше, чем пустила корни первая липа в аллее. Я храню в этой куче свинцовые пули, и каждый раз, когда мне нужен карабин, беру пулю именно оттуда. Если такая пуля хотя бы поцарапает твою кожу, смерть от лихорадки обеспечена. Сначала нагноение, потом антонов огонь – и страшные мучения, пока не умрешь. А что касается осечек – мое ружье не дало осечку ни разу. Может, сегодня и даст, но вряд ли.

Кардель несколько мгновений посвятил размышлениям о собственной жизни: стоит ли она того, чтобы за нее цепляться?

Пожал плечами и начал спускаться с крыльца.

По щиколотку в сахарном, сияющем в лунном свете снегу они дошли до сарая, первого в ряду хозяйственных построек. Дверь заперта на засов, лежащий на двух массивных чугунных скобах.

– Подними засов и заходи.

После нескольких попыток поднять засов одной рукой Кардель подпер дубовый брус плечом и вынул его из скоб. Дверь отворилась сама. В нос Карделю ударил отвратительный запах. Он приложил к носу рукав синего камзола.

– Ну и вонь тут у тебя…

– Как твое имя, бывший пальт?

– Микель Кардель.

– У меня есть к тебе предложение, Микель Кардель. Но подумай как следует, прежде чем отвечать. Конечно, я мог бы предложить тебе кое-что получше, но, к сожалению, мне предстоит провести здесь еще какое-то время. Мне надо дождаться другого гостя, а если я тебя отпущу, есть риск, что ты приведешь с собой кого-то еще.

В глубине темного сарая Карделю почудилось движение.

Кто-то там есть.

Он услышал звон натянувшейся цепи и в ту же секунду увидел невероятных размеров пса. В глазах чудовища отражалось колеблющееся пламя свечи, а из пасти текла слюна.

– Это Магнус, Микель Кардель. Познакомься со своей могилой. Временной, конечно. В конце концов он естественным путем избавится от твоих останков, которые пополнят навозную кучу, где я храню отравленные пули. Мое предложение заключается вот в чем: ты мужчина крупный, поэтому у меня нет никакого желания волочить тебя по полу. Подойди к псу поближе, но так, чтобы он тебя не достал. Пока, конечно. Встань на колени. Я выстрелю тебе в затылок, и ты свалишься вперед, как раз в пределах досягаемости Магнуса. Это чистая, достойная смерть, быстрая и снисходительная, к тому же я не рискую запачкаться твоей кровью. Если же ты намерен предпринять какие-то отчаянные действия, я выстрелю тебе в живот и оставлю здесь подыхать. Могу обещать адские боли… Не знаю, насколько тебя хватит продержаться на морозе. Может быть, и долго: сарай маленький, а Магнус большой; во всяком случае, его тепла тебе хватит, чтобы сразу не замерзнуть. Ночь продержишься, а не повезет, так и завтрашний день.

Волосы Карделя встали дыбом. Он не знал, что ответить, в глазах потемнело, и в этой вибрирующем мраке он увидел, как за спиной огромного пса возникает некий рисунок, смысл которого он понял не сразу: черные крылья в бездне тьмы. Те же крылья, тот же ухмыляющийся череп, который он уже видел однажды в Свенсксунде. Ноги подогнулись, он опустился на колени и посмотрел на стену сарая, где каждый выпавший сучок напоминал ему пустые глазницы старухи с косой.

– Могу я попросить подвинуться поближе? – Тот же бесцветный голос за спиной. – Моя шуба, конечно, знавала лучшие времена, но замарать ее без нужды было бы глупо.

Дюйм за дюймом, на коленях, Кардель передвинулся поближе к псу, не сводившему с него жадных глаз. Гигантский зверь дохнул на него смрадом тухлого мяса и крови.

За спиной он услышал какой-то звук и инстинктивно обернулся. На фоне открытой двери вырисовывалась фигура Сесила Винге. Его палач тоже обернулся, чтобы разглядеть незваного гостя.

И в эту секунду раздался грохот.

Карделю показалось, что выстрел отозвался многократным эхом в окружающем усадьбу заснеженном, неподвижном лесу. И сразу наступила тишина. Пороховой дым медленно рассеивался, просачиваясь через щелястые стены. Он знал, что мертв. Боли он не чувствовал; он был за тем порогом, за которым боль уже не существует. Он был там, куда мечтал попасть, когда якорная цепь «Ингеборга» раздробила ему руку. По ноге побежала теплая струя: выстрел, должно быть, угодил не в шею, а ниже. Последнее, что он увидел, – у двери стоят двое, оба молчат. Потом один из них прислонил дымящийся карабин к стене сарая и тихо произнес:

– Ваше имя Сесил Винге. Именно вас я и ждал. Меня зовут Юханнес Балк. Я не снимаю с себя ответственность за убийство Даниеля Девалля. Вы хотите отвезти меня в Стокгольм? Что же, можем ехать. Здесь уже ничего и никого не осталось.