Тайна голубиного пирога - Джулия Стюарт Страница 75

Минк, проглотив унижение, вернулась на свое место, где графиня веселилась вовсю. Чем больше она старалась себя сдерживать, тем хуже это получалось. Всякий раз, когда она успокаивалась, в памяти тут же всплывала одна и та же картина: доктор Хендерсон зигзагами скачет по залу. Он то не вовремя срывался с места, то поворачивался не в ту сторону, то останавливался, не зная, куда двигаться дальше. Леди Бессингтон вытерла глаза платком с черной каймой и громко икнула, пожаловавшись на дурное пищеварение.

– С тех пор как я получила цветы от доктора Хендерсона, не могу воспринимать его как врача, – заявила она, яростно обмахиваясь веером. – Мне следовало бы принимать раствор Фаулера [50], но у леди Монфор-Бебб, которая лечится им от псориаза, есть на этот счет некоторые опасения. Ее немного тревожит, что от содержащегося в этом снадобье мышьяка темнеет цвет лица, и все может закончиться тем, что она станет выглядеть как арабка или как вон тот омар. Кто это, кстати, так нарядился? – спросила графиня, вглядываясь в представителя ракообразных, стоящего возле оркестра.

Когда гости потянулись в столовую, где был накрыт стол для ужина, принцессу внезапно охватил страх, что доктор Хендерсон станет сопровождать ее туда, поскольку она оказалась последней, с кем он танцевал. Минк предложила выйти на свежий воздух, и графиня сразу же согласилась, объявив, что у нее разлилась желчь и она не может есть. Когда они проходили мимо открытой двери, ведущей в столовую, икающая аристократка с тоской посмотрела на выставленные там обильные яства: жареные куры, устрицы, отбивные, аппетитные желе, холодный лосось, язык, салат из омаров, пироги с телятиной и дичью, вареная индейка, снежный крем, трайфлы [51]и мармелад.

– Столько еды! Как жаль, что я не могу взять что-нибудь домой, – прошептала графиня.

Они вышли на террасу и, присев на скамейку, молча смотрели на аллею каштанов, купающихся в лунном свете. Минк повернулась к леди Бессингтон и спросила, сколько времени та провела в Хэмптон-Корте.

– Тринадцать лет, – ответила она. – Я здесь с тех пор, как умер мой муж. К счастью, вскоре после этого королева пожаловала мне апартаменты во дворце. Из их окон открывался великолепный вид на Темзу. Я уверена, что многие из тех, кто здесь живет, мечтали о моей смерти. Тогда они смогли бы их заполучить.

– Наверное, вам не хотелось переезжать на Рыбный двор, ведь в старом жилище многое будило воспоминания о муже, – сказала Минк, пристально наблюдая за собеседницей. – Вы, должно быть, очень его любили.

Графиня отвела взгляд:

– Когда живешь скромно, в этом есть определенные преимущества. Не так сильно тратишься на дрова, и слуг нужно меньше. Да и мои папоротники чувствуют себя на новом месте гораздо лучше. В прежнем жилище была одна комната, где они всегда чахли. Как видно, из-за сырости.

– Однажды и я была влюблена, – проговорила Минк. – По крайней мере, тогда мне так казалось. Теперь я в этом уже не уверена. За все прошедшее после смерти вашего супруга время вы никогда не думали о том, чтобы выйти замуж еще раз?

Графиня, не ответив, опустила голову и посмотрела на свой пустой стакан. Тайна, которую она в течение многих лет скрывала, просилась наружу, и леди Бессингтон облегчила себе душу прежде, чем сама это осознала.

– Я все еще замужем, – призналась она, и голос ее задрожал. Рассказ графини не раз прерывался рыданиями и закончился, когда смолкли даже козодои.

Графиня встретила будущего мужа на провинциальном балу, когда тот приехал в гости поохотиться. С того самого мига, как этот офицер предложил свою теплую руку, приглашая на танец, и заглянул ей в глаза, она почувствовала, что ее сердце принадлежит ему. Родители не одобряли жениха, который был почти на двадцать лет старше невесты. Строптивица тем не менее вступила с ним в тайную переписку: они оставляли друг другу книги на скамейке в Гайд-парке всякий раз, когда ее возлюбленный возвращался с очередного сражения. Их любовные послания состояли из слов, подчеркнутых карандашом. Она почти не разговаривала ни с кем из джентльменов, которых родители приглашали в дом в надежде на ее благосклонность. Опасаясь, что дочь так никогда и не выйдет замуж, отец и мать все-таки сдались, и влюбленные стояли у алтаря уже через два дня после того, как ей исполнилось двадцать лет. Когда они скрепили свою любовь первой брачной ночью, юная супруга лежала в объятиях мужа, и слезы выступали у нее на глазах при одной только мысли, что им когда-нибудь придется расстаться. И это тяжкое предчувствие, увы, сбылось. Пять лет спустя она сидела в гостиной и вышивала крестильную рубашку для ребенка, которого все еще надеялась родить, когда получила известие, что ее муж пропал без вести в Судане и что, скорее всего, он мертв.

– Я стала вдовой в двадцать пять лет, – проговорила леди Бессингтон, разглядывая свои руки.

Услышав о смерти мужа, она упала в обморок. Прошло несколько месяцев, прежде чем доктор разрешил ей встать с постели. Первым делом графиня подошла к книжной полке и перечитала любовные письма супруга. Именно после этого она поклялась никогда не снимать траур. Благодаря выдающимся военным заслугам ее мужа королева разрешила ей жить во дворце. Поскольку леди Бессингтон не знала, где муж упокоился, несчастной понадобился целый год, чтобы осознать: тот единственный, кого она любила, уже никогда не вернется. С тех пор она принялась окружать себя предметами, напоминавшими о нем.

– Конечно, я потратила на это очень много денег. Но я была слепа в своем горе, – проговорила графиня сквозь слезы.

Почти тринадцать лет она оплакивала мужа, отвергая все предложения поклонников и отводя взгляд от детских колясок: ей было невыносимо больно видеть их маленьких пассажиров.

Около шести месяцев назад генерал, который знал ее мужа, подошел к ней во время прогулки в Тайном саду и предложил присесть, желая сказать что-то важное. Ей этого не хотелось, так как тот день выдался особенно холодным, но генерал настаивал. Кутаясь в воротник своего черного пальто, она опустилась на скамейку и под порывами пронизывающего ветра выслушала рассказ о том, что ее муж вовсе не умер и живет с некой женщиной и тремя детьми. Генерал встретил его в табачной лавке во время посещения родственников в деревне и был так удивлен, что шел следом за ним до самого дома. Хотя прошло много лет с тех пор, как он видел графа в последний раз, у Бэгшота не возникло никаких сомнений, что это он. Генерал добавил также, что мужчины не так уж редко используют военную неразбериху, чтобы оставить своих жен.

– Никогда не думала, что сердце можно разбить дважды, – произнесла графиня. Она опустила голову и посмотрела на свои руки. – Я поседела за одну ночь.